– Как вы думаете, Кейт, – спросил я, – пошли бы фэбээровцы на серьезную операцию без служебных корочек?
– Никогда! – уверенно заявила Кейт. – Без удостоверений, без ордера от судьи или от прокурора. Да чтобы просто начать слежку за каким-нибудь мексиканцем, нужно исписать целую папку бумаг. Никакое это не ФБР.
– А кто же они тогда?
– Бундесменши, – предположила американка неуверенно – на немцев наши незадачливые пленители не сильно смахивали.
– Преступники? – переспросил я. – Сомневаюсь. Что-то больно нагло они себя вели для обычных бандюг.
– На мой взгляд, – заметил Щербаков, – вместо того чтобы заниматься гаданием, мы можем просто спросить у нашего... хм...
– Хозяина, – подсказал я.
Щербаков неодобрительно покосился на меня.
– Тут где-нибудь есть вода?
– В первой комнате умывальник. И стакан на нем.
Сергей вышел. Я посмотрел на Кейт и вдруг ни с того ни с сего решил, что надо будет ей обязательно что-нибудь подарить. Что-нибудь... этакое. Только вот что? В Уссурийске эта проблема решалась просто: живые цветы сибирской зимой – это почище, чем иной подвиг Геракла. А что еще? Надо будет купить в отеле парижский журнал для женщин и покопаться в нем. Вернулся Щербаков со стаканом воды.
– Я думаю, – начал он, – что допрос нашего «хозяина» должен провести я. При всем уважении к мадемуазель Тернер, дело это не женское.
– Есть идея, Сергей, – вмешался я. – Давайте разыграем пару «плохой-хороший».
– Плохой, я так понимаю, это вы, Андрей?
– Ага, – я поставил «кольт» на предохранитель и на пробу крутанул его вокруг пальца. Получилось не очень – тяжелый, холера.
– Ну попробуйте.
Получив в лицо полстакана воды, «капитан» застонал и начал открывать глаза.
Я дождался, пока его взгляд не сфокусируется на мне окончательно, и спросил:
– Ну что, очнулся?
– Вы за это ответите, – прохрипел «капитан» на чистом русском.
Как нам с Кейт повезло, что эта скотина сочла Щербакова самым опасным в нашей троице! Подсядь он в нашу машину, и плакала моя гениальная идея прикинуться влюбленным дебилом.
– Я агент ФБР. За нападение на меня...
Он заткнулся, потому что я коротко, вполсилы, врезал ему пистолетом по зубам – с расчетом раскровенить губы и расшатать пару резцов.
– Если ты, мразь, – пообещал я, – и дальше мне будешь заливать про ФБР, я из тебя бефстроганов сделаю. Знаешь, что такое бефстроганов? Это как бифштекс, только больнее.
Наблюдать за действиями Андрея было одно удовольствие. За несколько минут он довел липового фэбээровца до нервного истощения. Тот уже не ругался и не ревел белугой, а тихонько поскуливал, думая, что его не слышно. Мой коллега демонстративно потерял к нему интерес, перебирая поспешно собранные со всех комнат инструменты. Особенно ему понравилась тонкая отвертка; он ловко крутил ее в пальцах, поминутно примеряя к нашему пленнику – то к ногтям, то к глазницам, то к уху.
Когда Андрей принялся прокаливать отвертку на пламени зажигалки, «фэбээровец» сдался окончательно.
– Мистер Щербаков! – воззвал он. – Я вас умоляю!
Я «очнулся».
– Что вы сказали? – переспросил я на своем скверном английском.
– Вы же военный человек, мистер Щербаков! – «Фэбээровец» взирал на меня с мукой. – Вы должны прекратить это... это беззаконие!
– Это не беззаконие, – поправил я его. – Беззаконие – это то, чем занимаетесь вы. А мы воспринимаем ваши действия как враждебные. Да, право слово, какая тут может идти речь о законе?
– Пытать пленных запрещено международным правом! – выпалил «фэбээровец» и сам, кажется, изумился собственной смелости.
– Так вы не пленный, – объяснил я ему, – мы же со Штатами пока не воюем. Или уже не воюем, это как посмотреть.
Андрей оторвался от своего увлекательного занятия и подул на отвертку.
– Сергей Александрович, – поинтересовался он, – может, сразу перейдем ко второй ступени? Расколется – хорошо, нет – шлепнем быстренько и двинемся дальше.
– Торопыга вы, Андрей, – укорил я его. – Этот господин явно хочет что-то рассказать. И совершенно необязательно для этого применять насилие. Понимаю, вы давно не практиковались, но я не могу отдавать вам в руки человека просто для тренировки.
– Н-ну ладно, – сдавленно промычал Заброцкий и, отвернувшись, принялся самозабвенно вывязывать узелки на освобожденном от изоляции телефонном проводе. Кажется, он с трудом сдерживал смех. Не перегнул ли я палку?
Но «фэбээровец», похоже, вполне адекватно воспринимал моего молодого коллегу в роли мрачного пытателя.
– Господин Щербаков! – застонал он. – Мы же культурные люди!
– Люди, люди, – успокоил я его. – Вы никогда не думали о своей бессмертной душе?
«Фэбээровца» пробила крупная дрожь.
– Это я к тому, – немного успокоил я его, – что ложь – тяжкий грех. Вы, главное, отвечайте правдиво на наши вопросы, и с вами ничего не случится. Ваше имя?
«Фэбээровец» немного замешкался с ответом, и Андрей воспользовался моментом поддержать свое реноме.
– Ваше благородие, может, вы выйдете? Я знаю, сердце у вас доброе, вам неприятно будет...
– Джокенен Джозия Себастиен Брант! – выпалил «капитан».
Я прищурился. Господи, ну и произношение! Иоканаан, значит, Осия Севостьян Брант. Нет, ну его, буду звать его просто «мистер».
– Ну, мистер Брант, рассказывайте, – пригласил я. – Кто вас подговорил напасть на мирных подданных Российской короны, кто подучил воспользоваться фальшивыми документами. Да вообще, кто вы такой?
– Полковник минитменов, – промямлил «фэбээровец». Похоже, он не вполне определился, кого боится больше – Андрея с его пыточным инструментарием или своего отсутствующего, но оттого не менее грозного начальства.
– Как интересно, – заметил я с отсутствующим видом, решительно не зная, как на подобное заявление реагировать.
Мой коллега был импульсивен.
– Кейт! – гаркнул он, высунувшись в коридор, где, судя по цокоту, намеряла шаги наша провожатая. – Кто такие минитмены?
– Вооруженные отряды комитетчиков, – донеслось из-за двери.
– А полковники у них бывают? – не отставал настырный Заброцкий.
– Бывают! – Кейт всунулась в комнату, каким-то образом проскользнув под мышкой у моего коллеги. – У них даже генералы бывают. Видели бы вы их мундиры – закачаешься!
– К сожалению, этот господин не предоставил нам такой возможности, – бросил я небрежно. – Так, это мы вроде бы проверили. И что вам, мистер Брант, – называть этого типа самозванно присвоенным чином я не мог, – приказали сделать со мной и моим коллегой?