– Привезти сюда и... и допросить! – прошептал Брант.
Андрей закончил свое макраме и принялся пристраивать у нашего пленника на голове на манер тернового венца. Я знаком велел ему прекратить – Брант белел на глазах, и я боялся, что от страха он не сможет двух слов связать. Андрей скорчил капризную мину, но подчинился.
– Допросить, – повторил я. – И на какие вопросы вы должны были получить ответ?
Брант замычал.
– Андрей, у этого слизняка не было на столе чего-то вроде шпаргалки? – полюбопытствовал я. – Боюсь, на то, чтобы запомнить все вопросы, ему не хватит интеллекта.
– Сейчас пошарю, – бодро отозвался Андрей.
– Н-не надо!.. – обрел голос наш подопечный. – Я так скажу! Мистер Эверхард приказал узнать, что вам известно о Проекте.
Заглавную букву в слове «Проект» я услышал совершенно отчетливо.
– Каком проекте? – переспросил Заброцкий, отрываясь от бумаг.
– О Проекте, – повторил Брант, покрываясь обильной испариной.
– НЕ ПОНЯЛ?!! – взревел Андрей так, что даже я подпрыгнул на стуле. Брант зажмурился и попытался спрятаться в собственном пиджаке.
– Похоже, он не знает, что за Проект, – мягко заметил я. – Но мы-то с вами знаем, не так ли, Андрей?
– Я много чего знаю, – ответил мой коллега. – В том числе как заставить человека говорить при помощи трех вершков провода. Что тебе еще приказали вызнать, погань?
– Что вам известно о Проекте, – повторил Брант, – какой разведкой вы посланы, есть ли у вас дублеры, каковы ваши задачи...
– Ясно, – подытожил Андрей. – Стандартный набор. Ну что, Сергей Александрович, скажет он еще что-нибудь, или можно пускать в расход?
– Не надо!
Очевидно, наш пленник был знаком с этой идиомой.
– А что тебе приказали с нами сделать, не припомнишь? – ласково поинтересовался я.
– Если вы что-то знаете о деталях Проекта, то применить спецсостав «си», по четыре десятых под язык, – пробормотал Брант, – а если нет, то спецсостав «эф», по... не помню, у меня было записано...
– Понятно, – протянул я.
Действительно, ошибиться трудно. Или смерть «от сердечного приступа», или... Думаю, состав «эф» призван отшибить нам память и соображение, наподобие российского «кистеня».
– Так что с ним делать? – нетерпеливо поинтересовался Андрей.
– Мм... Стул у нас деревянный? Вот так и оставим, – решил я. – Думаю, мистер Брант сумеет его разломать часа через четыре... Добротная мебель. Все улики берем с собой. Ключи от машины где?
– Вот, – позвенел ими Андрей. – Экспроприированы.
– Отлично. – Я встал и потянулся. – Поехали.
– Как? – всполошилась Кейт. – Вы хотите их прямо так и оставить? – Она указала на валяющиеся в живописном беспорядке трупы.
Я бросил на нее мрачный взгляд, потом решил, что она права.
– Да, нехорошо получается, – согласился я и, подойдя по очереди к каждому, прочитал молитвы.
«Завершается поездка президента Форда по стране. Сегодня президент должен посетить Атланту, откуда вечером он вылетит в Вашингтон, чтобы завтра принять участие в церемонии возложения цветов к мемориалу Павшим Солдатам. Предполагается, что после церемонии президент произнесет речь, в которой изложит принципы военной политики своей администрации – вопрос, решение которого под разными предлогами откладывалось давно, и служит источником беспокойства самых разных кругов, от близких к Пентагону «ястребов» до ультра-пацифистских радикал-популяров...»
Я до сих пор не могла прийти в себя. Меня трясло, словно в лихорадке, а когда я попыталась привести себя в порядок, то едва не прищемила палец захлопнувшейся косметичкой.
Подумать только! Анджей, этот милый, чуть застенчивый паренек со своими шуточками, которому я вообще вначале дала на два года меньше, чем на самом деле, за пару секунд расправился с четырьмя головорезами из Комитета и вел себя после этого так, словно ему это – раз плюнуть.
Просто кошмар какой-то. Я припомнила все страшные истории, которые рассказывали про сибирских егерей после Аляски. Тогда я считала, что все эти ужасы – обычный треп проигравших вояк, которые сочиняют небылицы исключительно для того, чтобы оправдать собственное поражение. Теперь же, повидав одного из этих егерей в деле, я решила, что истории эти, наоборот, сильно преуменьшены.
– Куда поедем? – спросила я с истерическим спокойствием.
– Думаю, вначале в гостиницу, – ответил Щербаков. – Заберем наши вещи. Потом к вам.
– Опять решили ночевать на кухне? – попыталась пошутить я.
Щербаков шутки не принял.
– Если нас один раз ждали в отеле, то могут дождаться и во второй, – ответил он. – Сейчас нас попросту недооценили.
– Ладно, – покорно согласилась я. – Потом ко мне. Переночуете, а утром пойдем в полицию.
К моему изумлению, оба русских расхохотались.
– В какую полицию, Кейт? – ласково поинтересовался Заброцкий.
– В нашу! В вашингтонскую! – отрезала я. – В конце концов, на нас совершено нападение.
– Простите, мадемуазель, – перебил меня Щербаков, – по-моему, вы еще не оправились от потрясения.
– Это вы к тому, что я... как это у вас... лика не завязываю?
– Лыка не вяжете? – понял Заброцкий. – Нет, просто вы не привыкли к подобным фортелям.
Ну просто здорово! Можно подумать, у них в России каждый день на полицейских нападают бандиты, переодетые агентами охранки.
– И что прикажете делать? – поинтересовалась я.
– Думаю, как только наш пленник освободится, – ответил Щербаков, – на нас начнется крупномасштабная охота.
Я помотала головой, пытаясь разогнать наплывающий туман.
– Если Комитет готов был пойти на убийство, чтобы заткнуть нам рты, – пояснил Заброцкий, – то ничто другое их не остановит. Нас будут выслеживать, искать и находить.
Логично, черт побери! Главное, никуда не денешься. Никто не станет разбираться, что Кейтлин Тернер приставили к этим русским в качестве шпика и переводчика – сгребут вместе, вместе и пристрелят. Или отравят. Здорово-то как!
– Так что я, – Заброцкий азартно потер руки, – предлагаю уйти в подполье.
– Это начинает походить на бульварный роман, – брезгливо прокомментировал Щербаков. – Лично я бы предпочел отсидеться в посольстве, но, во-первых, едва ли мы протащим с собой офицера Тернер, а во-вторых...