Жизнь в доме приходского священника ускорила этот процесс. Жизнь проходила не в свете Господа, а в его тени, и чувства чаще всего истолковывались неверно. Радость принимали за легкомысленность, а злость — за неприязнь и упрямство. И всякий раз, когда его неверно понимали, за это еще и наказывали. Поэтому он держал чувства в себе. Так было выгоднее всего.
Еще в ту пору этот навык помогал ему. Когда несправедливость пригибала его к земле, когда наваливались разочарования.
А потому никто не знал, что происходит у него внутри.
Это же спасало его и сегодня.
Настоящим шоком стал неожиданный приход двух полицейских. Действительно шоком. Но он не показал этого.
Он увидел их сразу, как только они вошли в холл боулинг-центра. Это были ровно те же двое мужчин, которые в тот день беседовали с братом Исабель в Королевской больнице на первом этаже у лифта, когда он сам торопился смыться оттуда. Эту странную парочку так просто не забудешь.
Вопрос заключался в том, узнали ли также и они его.
Ему казалось, что нет. Ибо в таком случае вопросы, заданные ему, были бы более навязчивыми. Полицейский смотрел бы на него совсем иначе.
Он огляделся по сторонам. Отсюда было два выхода, если вдруг припрет. Вниз в комнату с оборудованием, через заднюю дверь, а затем вверх по пожарной лестнице мимо смешного стула без ножек, который кто-то поместил туда, чтобы показать, что этим путем на улицу не выберешься. Или еще можно было пройти мимо ассистента полицейского. Там между холлом и выходом находились туалеты, а потому вполне естественно было бы двинуться в том направлении.
Однако в таком случае темнокожий увидит, как он проскользнет мимо дверей туалета. Он будет вынужден оставить машину, потому что, как обычно, автомобиль был припаркован на некотором расстоянии, на крытой стоянке у площади Ро. Ему просто-напросто не хватит времени выехать со стоянки. Они перекроют ему дорогу.
Нет уж, выбирая этот вариант, ему придется оставить «Мерседес» на стоянке, а самому бежать со всех ног. И, несмотря на то, что он знал множество лазеек в своем городе, не факт, что он успеет ими воспользоваться. Совсем не факт.
Самым безопасным было бы, если бы фокус внимания полицейских оказался направлен подальше от него. А потому, если он желал уйти и в то же время остаться хозяином ситуации — а это было непременным условием, — необходимо было прибегнуть к более радикальным средствам.
Одно было ясно: нужно держаться подальше от этих людей, которым удалось выслеживать его на протяжении столь долгого времени. К чему бы это ни привело, будь они прокляты.
Явно они подозревали его. Иначе к чему задавать вопросы о «Мерседесе» и его вокальных способностях, да к тому же еще переспрашивать название компании, которое он сам выдумал? Хорошо еще, что он запомнил номер.
Как-то раз ему доводилось показывать полицейскому фальшивое водительское удостоверение и называть вымышленное имя, под которым он на протяжении многих лет участвовал в деятельности клуба, и блюститель порядка нормально воспринял это. Если разобраться, им ничего не известно.
Проблема заключалась в том, что они в самом что ни на есть буквальном смысле собирались загнать его в угол. Только что сообщенная им ложь может быть проверена как нечего делать, и, что хуже всего, у него скоро иссякнут все вымышленные имена и пристанища, и он не сможет просто так скрыться. Он находился в помещении, где тут же все заметят, если он предпримет попытку к бегству.
Он посмотрел на Папу, сидящего перед детективом и яростно жующего жвачку, похоже, старавшегося оправдать себя самого.
Этот человек являлся вечным жертвенным животным, его историей он не раз пользовался в качестве ролевого образца. Именно такой персонаж, как Папа, представлял собой воплощение среднестатистического человека из данной среды. Вот так нужно выглядеть, если не хочешь привлекать к себе лишнее внимание. Совершенно обычно, как и он сам. Да, они и вправду во многом похожи. Такая же форма черепа, рост, телосложение, вес. Оба аккуратисты. Внешность, заслуживающая доверия, можно даже сказать, слегка скучноватая. Человек, умеющий за собой ухаживать, в то же время не переусердствуя. Именно Папа натолкнул его на идею применять макияж, чтобы казалось, что глаза расположены чересчур близко друг к другу, а брови срослись. А если немного поработать над щеками, они будут казаться шире, совсем как у Папы.
Да-да, именно эти черты он несколько раз воссоздавал на своем собственном лице.
Однако, помимо этих особенностей, у Папы была еще одна, и именно ею он теперь собирался воспользоваться против него.
Свен ездил в Таиланд несколько раз в год, и отнюдь не ради природных красот.
Детектив отправил Папу за соседний столик. Тот весь побледнел и, судя по выражению лица, был глубоко и искренне поражен.
Затем сразу настал черед Биргера, после чего неопрошенным остался только один человек из команды. Времени на пустую трату не оставалось, ибо допросы скоро завершатся.
Он встал и подсел за стол к Папе. Если бы полицейский попытался остановить его, он бы все равно сел рядом. Промычал бы что-нибудь о методах полицейского государства, а как только дело дойдет до дальнейшего обмена репликами, спокойно направился бы к выходу со словами, что они могут пообщаться с ним дома. У них ведь был его регистрационный номер, а значит, адрес им будет совсем несложно отыскать, если у них возникнут дополнительные вопросы.
И это был выход. Не могут же они просто взять и арестовать его без предъявления конкретного обвинения. А конкретных доказательств у них совершенно точно не имелось. Ибо, хотя многое и изменилось в этой стране, все-таки граждан не задерживали, не обладая железными основаниями для обвинения, а Исабель явно еще не успела им их предоставить.
Основания могут последовать, да, они последуют наверняка, но пока их не было. Он видел состояние Исабель.
Нет, у них нет доказательств. Никакого трупа нет, об эллинге им не известно. Скоро фьорд поглотит все его злодеяния.
Если разобраться, ему только нужно держаться в тени в течение нескольких недель, а затем уничтожить свои следы.
Папа злобно посмотрел на него. Руки его были сжаты, мышцы на шее напряжены, дыхание участилось. Совершенно правильная реакция, весьма полезная в данной ситуации. Если дело сделано верно, все благополучно разрешится через три минуты.
— Что ты им рассказал, ублюдок? — прошептал Папа, как только он подсел.
— Ничего такого, что ему уже не было известно, Свен, — шепнул он в ответ. — Уверяю тебя, вероятно, он и так все знает. Более того, ты числишься у них в регистре уже давно, не забывай.
Он заметил, что дыхание собеседника становится все более и более напряженным.
— Но тут ты сам виноват, Свен. Педофилы никогда не пользуются успехом, — произнес он чуть громче.
— Я не педофил. Ты ему сказал об этом? — интонация поползла вверх.