— Что такое? — произнес он. — Госпоже Мироновой плохо?
Затем он заметил кровь, вытекшую на пол, перепачканную пижаму Ирины и смолк.
— Здесь произошло ограбление, — сказала Татищева. — А вы уже так быстро приехали?
— Я с поста, — ответил мужчина. — Как всегда, совершал обход территории и увидел, как от вашего дома удаляется рысью подозрительный субъект, одетый во все черное. И дверь в особняк была открыта, что совершенно нетипично. Я зашел, увидел свет и проем в стене…
— Вы правильно сделали, — сказала Ирина. — Помогите мне, прошу вас! Я хочу, чтобы мы перенесли Лайму наверх. Она не должна лежать на полу, ей неудобно.
Охранник склонился над Лаймой, судя по его уверенным действиям, он обладал медицинскими познаниями. Затем, покачав головой, он сказал:
— К сожалению, госпоже Мироновой уже ничего не поможет. Она умерла.
— Она не может умереть! — закричала Ирина. — Это обморок, не более того! Лайма должна жить! Да сделайте же что-нибудь, черт вас побери!
Охранник только развел руками. Ирина чувствовала, что находится на грани истерики. И почему милиции и «Скорой помощи» так долго нет? Время тянулось ужасно медленно. Сколько еще ей придется ждать в музее около тела Лаймы?
— Что-нибудь похитили? — спросил охранник. — Вы знаете, что именно?
— Эту ужасную статуэтку однорукой богини, — сказала Ирина, не глядя на него. — Неужели Лайму убили из-за этого куска камня?
— Мелькоатлан исчезла? — выдохнул охранник. — Вы уже оповестили милицию? Я сейчас же отправлюсь на пост, мне необходимо поставить в известность коллег. Я приду через десять минут, оставайтесь здесь!
Ирина кивнула, не вслушиваясь в слова охранника. Она положила себе на колени голову Лаймы и, закрыв глаза, пыталась ни о чем не думать. Но страшные мысли лезли в голову сами собой. Число жертв кровожадной богини пополнилось. Трое погибших в разное время мужчин. Теперь — Лайма, застреленная грабителем. И похищена статуэтка. Опять во всем виновата Мелькоатлан!
Внезапно Ирину словно озарило — откуда охранник с поста, который только что был в музее, знает имя дольмекской богини? Вряд ли он увлекается историей доколумбовой Америки и знает назубок имена богов давно сгинувшего племени. И еще — разве охранники имеют право заходить в дома, даже если двери открыты? Скорее всего, нет, хотя она точно не знает.
И почему он отправился на пост? У него же должна быть рация. Ирина испугалась. А что, если грабитель, быстро переодевшись, вернулся обратно на место преступления? Ведь он мог забыть что-то или ему захотелось пополнить свои трофеи.
Наконец-то раздались голоса, Ирина подняла голову — по лестнице спускалось несколько милиционеров. Ирина почувствовала, что ее начинает бить истерика. Она заплакала, никак не в состоянии остановиться. Затем перед глазами у нее возник туман, и она провалилась в черноту.
Ирина пришла в себя оттого, что кто-то положил ей на голову холодный компресс, и обнаружила, что лежит на просторной софе, которая располагалась в кабинете Лаймы. Рядом, хлюпая носом, суетилась Варвара Кузьминична. Увидев, что Ирина очнулась, экономка запричитала:
— Дорогая Ирина Вениаминовна, ужас-то какой, неужели это правда? Лайма Кирилловна ведь только ранена, скажите мне, прошу вас, а то они ничего не говорят, никого не пускают! Боже мой, что делается, что делается!
Ирина повернула голову и увидела одного из оперативников. Тот, подойдя к Ирине, спросил:
— Вы в состоянии ответить сейчас на вопросы?
— Да, — сказала она. А потом тихо спросила: — А как же Лайма, она жива?
Оперативник, взглянув на Варвару Кузьминичну, так же тихо ответил:
— К сожалению, ничего утешительного. Ранение в грудь навылет, она скончалась через несколько минут после того, как в нее выстрелили. Итак, прошу вас, поведайте мне о том, что произошло.
Ирина вполне связно рассказала обо всем, что ей довелось пережить. Оперативник только кивал головой, словно подбадривая ее.
— А потом я ничего не помню, кажется, потеряла сознание…
— Да, мы обнаружили вас около тела убитой. Что ж, вы являетесь ценным свидетелем. Вы уверены, что не видели лица человека, который вышел из музея?
— Нет, я же упомянула, что он был в черной маске, которая скрывала полностью голову и лицо. Да и кроме того, я видела его со спины.
— Это был мужчина или женщина? — спросил милиционер.
Ирина задумалась. Почему-то она сразу уверилась, что грабитель — мужчина. Но так ли это?
— Не могу сказать, но у меня такое ощущение, что это был мужчина.
— Ну что ж, у нас может возникнуть еще ряд вопросов, однако вам необходимо прийти в себя, — сказал милиционер. — И кроме того, с вами так и рвется побеседовать следователь. Вам придется рассказать ему все то же самое, что и мне.
Следователем, который сменил милиционера, оказался уже знакомый Ирине Илья Евгеньевич Татарчук. Облаченный в дешевый мятый костюм, он с мученическим выражением лица, словно у него болели сразу все зубы, уселся в старинное кресло.
— Итак, Ирина Вениаминовна, вы стали единственным и очень важным свидетелем преступления, — сказал он. — Расскажите, что вам известно! Почему вы вообще решили спуститься вниз?
— Меня привлек звук выстрела, — ответила Ирина. Затем ей пришлось повторить всю историю еще раз. Татарчук, склонив голову набок, внимательно ее слушал.
— Вы утверждаете, что встретились с охранником с поста, однако господа, которые проворонили проникновение в особняк постороннего лица, утверждают, что никто из них не заходил в особняк. Что вы можете сказать по этому поводу?
— Ничего, — ответила еле слышно Ирина. — Я уверена, что один из них был здесь. Или, может быть, это грабитель…
— Кто это был, решит следствие, — нелюбезно перебил ее Татарчук. — И вообще, по какой причине вы, Ирина Вениаминовна, оказались на месте преступления, что вы делали в особняке покойной Мироновой?
Манера Татарчука выражаться выводила Ирину из равновесия. Неужели он не может быть чуточку тактичнее? Такое впечатление, что он подозревает ее в совершении преступления.
— Лайма попросила меня пожить у нее, ей требовалась поддержка после трагической гибели мужа. А могу ли я спросить?
— В чем дело? — скривился Илья Евгеньевич. Видимо, он был уверен, что только он имеет право задавать вопросы.
— Почему Лайма спустилась в подземный музей, что привлекло ее внимание?
— Мы как раз занимаемся этим, — ответил Татарчук. — По всей видимости, сигнал тревоги о том, что некто посторонний проник в музей, поступил в комнату к погибшей, мы обнаружили около ее кровати соответствующее оборудование. Сигнализация не была соединена с телефонной линией, иначе бы о проникновении в музей стало известно органам милиции и все бы завершилось совсем по-иному. Скорее всего, Лайма Миронова, услышав сигнал тревоги, никого не ставя в известность, спустилась в музей, где столкнулась с грабителем. Это и привело к трагедии, у него было оружие, он убил ненужного свидетеля. Но зачем вам знать это?