— Ты видел, с кем она была? — я от напряжения наклонилась вперед.
— Нет, видел только костюм за дверью, он мужик взрослый уже, и наверняка кто-то из местных управленцев. Кто еще в административке ошиваться сможет? Но я услышал обрывок их разговора, Алена так за ногу его держала и рассказывала ему про тебя, сказала, что хочет видеть твой труп! Прикинь, так я дверь сразу и захлопнул. Алена совсем чокнутая, вела себя как больная! — он тряс рукой, а в автобус заскочили малолетние девчонки, заметили Антона и стали тыкать в него пальцем и хихикать, он-то в нашем городе безусловная звезда, а в столице наверняка затеряется.
— Точно не видел, кто это?
«Да, маловато информации», — думаю про себя, может, этот «кто-то» из бесчисленных комиссий или гость из других лагерей, мало ли великовозрастного начальственного народа шляется по лагерю? Да навалом!
— Точно! Зачем тебе? — Антон на внимание девиц даже не реагирует, привык уже.
— Да Алена на связь не выходит, хотела через него ее найти… — так и есть, ни грамма вранья.
— На твоем месте я бы обходил эту психопатку стороной! — он встал и по-свойски чмокнул меня в щеку, словно мы успели миновать все стадии близости, и вышел на стадионе «Авангард», а я проехала под навязчивыми взглядами девиц еще остановку.
Через аллею от проспекта начинается территория парка «Культуры и отдыха им. Горького», рядом с ним кинотеатр «Луч», а напротив архив ЦБТИ, серо-стальное мрачноватое исполинское здание, протяженностью на квартал, загроможденное по фасаду массивными колоннами. Архив открыт с самого утра до поздней ночи, считается, что советские ученые часов не наблюдают и всю жизнь подчиняют служению стране, впрочем, для многих дело так и обстоит, да и «диссертацию защитить» — это выторговать у отечества массу возможностей и даже регалий, так что определенный ажиотаж и в этих мрачных стенах наблюдается. Меня встречает холл с высоченными потолками, с пропускной системой на входе, запруженной желающими попасть в архив, но все охранники меня знают и, поприветствовав дежурного, я прошла по широкой винтовой лестнице на второй этаж, минуя очередь, там основной фонд «периодики», занимающий помещение размером с районную школу. Такие объемы информации меня не смущают нисколько, можно сказать, владею системой поиска «с пеленок», вдоль стен по всему залу расположены стеллажи с маленькими ящичками — картотекой, и достаточно ориентироваться по этим карточкам с данными, а нужные материалы принесет уже библиотекарь. Можно задать буквы по алфавиту или цифры по годам, и, отталкиваясь даже от самых скудных данных, найти хоть какую-то, пусть приблизительную информацию, и так двигаться дальше, задавая в поиск все новые и новые данные, и попасть совсем в иную версию событий, совершенно не туда, откуда начал. Обычно я обожаю копаться в книгах, старых научных публикациях, прикасаться к неизведанному, сутками могу пропадать в архиве, но сегодня мне вряд ли захочется долго сидеть в нужной мне теме, признаюсь, мне даже прикасаться к ней страшно! А что если мои видения подтвердятся?! Совершенно этого не хочу, хочу быть не права! Хочу ничего не найти, ничего похожего, ни единой зацепки, мне до ужаса страшно знать, что пострадал кто-то еще, и уж тем более понять, что никого из возможных жертв так и не нашли! Что мне тогда делать, каждую девчонку придется искать по тайге? Как мне с этим жить?
И через силу я все же взялась за дело, меня интересует определенная область, все издания и информационные административные «листки», что выходят в районе поселений устья Маны и Енисея; взяла года дальние: 1970 и выше, такое у меня сложилось впечатление, что началось все давно. Нашла подшивку местной газеты, это не газета даже, а «листовка» на одну полосу, и информационные ленты тоже нашлись в толстых, никем, по-моему, до сих пор невостребованных папках, просидела часов пять и результат кромешно тяжелый вырисовался. Действительно, можно сказать, есть факт пропадающих девчонок, как это было не замечено до сих пор совсем неясно, может, разброс мест исчезновения слишком широкий или за годы все забывается? Может, это только мне сейчас видится что это факт, потому что я подгоняю все под свою версию? Но за десять лет — семь пропавших в возрасте от пятнадцати до двадцати трех лет, в газете даже были фотографии некоторых девушек, и тут мое потрясение было уже полным! Стертые низким качеством и временем снимки вкупе с описаниями давали однозначный ответ, все пропавшие девушки — малорослые, подросткового вида блондинки, то есть все принадлежат к одному типу…
До меня все еще не доходил масштаб этой истории, как каменная прошла к копировальному аппарату размером с советскую кухню в хрущевке, пока документы тиражировались, не могла прийти в себя — как такое явление до сих пор не заметили? Или заметили, но не захотели этим заниматься? Если бы власти обратили внимание на то, что пропадают девушки, да еще одного типа, то версия была бы однозначной: это серия, маньяка должны были искать, всех должны были предупреждать, его уже нашли бы! Но он вполне себе процветает, меня же он убил, и ни разу про его существование я и не слышала! И вот вопрос, на Олю Караулову тоже напал он? Что пошло не так, почему он потерял осторожность? Ведь у нас в лагере даже таких слухов нет, и не было, а если бы пропала я, уже поднялся бы шум небывалый, может, в этом была моя роль? Может, я должна была погибнуть, чтобы это «дело» наконец-то раскрутили? Возможно, маньяк действительно из местных, тот, кто обитает среди нас, и я его хорошо знаю!? Он готовил покушение именно на меня, он хотел видеть меня там, где погибла Лиза? Сколько же тогда ему лет, если он имеет отношение к истории тридцатилетней давности? Возможно, захоронение показалось ему интересным местом для «охоты», нападая на жертву из своего окружения, он посчитал, что так проще всего спрятать труп? И правда, могила и могила, он даже дерном все прикрыл, только все растеклось, но кто ж мог знать, что пройдет такой тропический ливень в тайге, дождя и в прогнозе-то не было.
В любом случае выродок знал о захоронении и знал, что я там буду, в той ночной тусовке такая «типажная» блондинка была только одна, но получается, этому выродку повезло, что я выжила. Егор бы меня все равно нашел, и маньяка поймали бы по горячим следам, он сильно наследил наверняка! Но все же, причем тут захоронение? Егор, Зоя и моя мать, столько лет искали следы экспедиции по тайге, и даже я ходила в некоторые такие походы, а ребята нашлись рядом. Точно знаю, что это и есть «экспедиция», получается, погибли они вместе, в один день, и кто-то упокоил их как положено, а могилы оказались почти у нашего лагеря, и это логично, ведь ребята шли к староверам. Почему я так привязалась к этому захоронению? Потому что тогда истоки преступлений нужно искать очень давно и это жутко осознавать. Может, все же это какая-то другая, смежная история? Представить невозможно, что выродок убивает тридцать пять лет, но все девочки похожи на нее, на Лизу, разве бывают такие совпадения?
Как можно было не заметить маньяка, не оповещать возможные жертвы — самое страшное; я провела в архиве всего несколько часов и такой результат! Если бросить на это все силы, поднять документы всех местных советов, организаций, колхозов — вон, сколько студентов и туристов приезжают дикарями — и учесть возможные жертвы среди них, то это что получится? Бойня? Как с этим жить? Девчонки оказалось не нужны никому, с ними расправляются как с бездушными куклами, их жизнь обесценили даже в смерти, о судьбе пропавших неизвестно ничего! Как мы все вообще еще живы, если так относимся друг к другу, как Земля нас все еще терпит? Каким чудом мы все еще тут?