— Да иди ты, нашел к чему прицепиться… — Егор резко наклонился ко мне и потрогал шов на затылке, потом потрепал короткие стриженые волосы, ну да, он же такой меня еще не видел.
— Что с собой натворила, теперь совсем пацанка, и толстовка новая, — во дает, он что, все мои шмотки помнит?
— Дома была, в чистое оделась, от пацанки, может, все отвалят, наконец, тебе я лично отчиталась, что в город поеду. Про Алену что-нибудь известно? — он повернулся ко мне и никакой дружеской близости, подменили парня, от дяди-родственника вообще ничего не осталось.
— Плохо все, в тургруппе Алена так и не появилась, путевку продала за двести рублей, не хило, да, а сама где-то тусуется, клиента опросили, знакомый у меня там работает, девица рыжая в плаще, так что заявления от родителей мы не получим и искать официально ее не сможем… Ну и она снова домой звонила…
«Егор сильно напряжен, — думаю про себя, — жутко дерганный, а я при чем?»
— Ты мне не веришь, что Алена умерла, да? — он смотрит на меня как чужой.
— Как тебе верить, если ты врешь мне все время и делаешь, что хочешь? Как я могу заниматься твоей Аленой, если я все время занят тобой? — он резко перетянул меня к себе, на соседнюю койку и полез целоваться, а я в плавках и майке — совсем уже съехал?
— Да ты прекрати мной заниматься, хрена творишь, Полину выгнал, ведешь себя как псих! — отпихнулась и стала быстро одеваться, сейчас застукают и все, доброжелатели найдутся!
— Успокойся, Викуша уверена, что все мужское население только по ней и сохнет, у нее самомнение оперной звезды, считает — все влюблены только в нее, так что в историю про нас она даже не поверит! — опять за руки хватает и при этом злой такой.
— При чем тут Викуша, отстань от меня! Ведешь себя как пацан озабоченный, ты меня пугаешь, ясно! Успокойся уже и меня не дергай! Не подходи ко мне больше с такой своей заботой, такая она мне на хрен не нужна! — я шумно выскочила за дверь.
Ну, мне реально нужно обходить Егора за версту, пока его за растление не посадили. Неужели он из-за Маслова так психует? Почему он так себя ведет, когда мне так нужна его вразумительность? Вот сказать ему: «Меня убили», что будет? Помогать он мне точно не станет. Блин! Мне так нужна его помощь, мне нужен друг, а не любовник, как девушка я наверно ничего уже не захочу, теперь я «оно», воин, переродившийся монстр, и посмотрим теперь, кто кого, этот выродок еще пожалеет, что связался со мной, я убью его! Не любви я теперь жду, а смерти врага! И я сделаю все, чтобы маньяк больше никого не видел кроме меня, дышать будет мною, и ни одно существо женского пола больше никогда не заденет его сознания, и уж тем более нутра, я сделаю для этого все! Да, подстриглась я возможно и не вовремя, но для маньяка в любом случае я «объект», теперь никаких широких штанов и проходных моментов себе не позволю, пусть эта гнида все время стоит «на рогах», пусть сойдет с ума и нападет на меня прямо в лагере, и выдаст себя, пусть его повесят, пусть будет шум на всю страну, или я сама проткну ему глотку, я готова.
По коридору корпуса зашла в чемоданную и закрыла за собой дверь на ключ, никаких теперь Ром и Егоров. Но что понравится этому развращенному типу, любящему резать девиц как оленей? Да, со шмотками у меня не густо, а Наташка настоящая подруга, она запомнила слова Аленки, что я одета как подкидыш, и оставила мне необходимый стратегический набор, хотела, чтобы я добила Валевского, отомстила ему, так сказать, своей красотой, но мне нельзя выглядеть взросло, эта тварь падка на девчонок. Ну что ж, миниюбка в клетку, мягкие низкие кеды, в них бегать удобно, прыткость у меня в них повышенная, чтобы больше никаких тряпок с хлороформом мне в нос не успел сунуть, теперь я наверно вполне в его вкусе, и завершит образ рубашка с погонами светло-серая, полурасстегнутая поверх тонкой майки. И вот почему пионерам положен красный галстук, а не пара свежезаточенных кортиков? Вышла из корпуса и наткнулась на Женьку Маслова, он уже шел из столовой, теперь и я есть должна много и вовремя, мне нужна сила; чувствую как изменился мой жизненный настрой. Чего я такая всегда «жатая» была, шевелиться боялась? Бред! Иду мимо Женьки и спокойно бью ему «пять» как заправскому другану, ну ведь так и есть, и никакого девчачьего жеманства и стеснения во мне не осталось.
— Выспалась, я будить тебя не дал, — вот значит кто берег меня, а вовсе не Егор.
— Спасибо, а то не знала, кого благодарить, обед-то я еще не пропустила? — терпеть не могу попрошайничать у этих кухонных девиц.
— Беги, и будь понаглее с поварихами, — он сделал злое до смешного лицо.
— А то, щас всех построю! — бравада, глядишь, и реальной наглости меня научит.
В столовую я попала в разгар обеда, шелест, шум, стрекотание голосов и посуды — все так перемешано что мыслей не слышно, гул стоит столбом и мне приходится его преодолевать с физическим усилием. Ощущаю плотность пространства, его насыщенность кожей, но моя кожа явно стала толще, слоновья такая, и теперь все эти энерговсплески ей вообще не страшны. Трескотня как в птичнике мало-помалу начала стихать, и я понимаю, что вся столовка пялится на меня, ну да, я же теперь не пойми на кого похожа, точно, не на объект воздыханий, ну и, видимо, весь лагерь знает, что это меня с вертолетами спасали. Слышу шлепки, кто-то слабо хлопает, и вот это эхо подхватили уже все отряды лагеря, ухают переливающейся живой волной! Ну да, я же выжила, раньше от такого внимания я бы бревно проглотила и внутренне издохла, а сейчас ничего, процветаю и испытываю легкий пофигизм, даже шальную браваду; повернулась вокруг своей оси и всем присутствующим покланялась, всем помахала, подняла руки наверх, приглашая успокоится, и пошла к своим, и все стихло как по команде, это не трансформация, это уже вообще не я. Первым делом вижу Ваньку и улыбаюсь ему всем, что еще там от меня осталось, он спрыгивает с места, сердит и счастлив, хватает меня и тискает как никогда, тут же подхватывается и Ромка, и с ним я обнимаюсь очень тепло, без придыханий, а как с самым близким, все-таки отсутствие полового подтекста очень освобождает любые отношения! Да я просто счастлива! Маринка обнимает нас сзади, и мне плевать на тех, кто совсем не поддерживает меня, ну и что, мне теперь на них ровно. Свобода! Абсолютная свобода! И это оказывается все, что мне действительно было нужно, даже подлопаточная область оживает ветром, и никакие смятения и внутренние тяжести больше не ограничивают меня.
— Вот изуродовалась… — слышу коммент от Бабочки в спину, но мне нет до нее дела.
— Даже и не узнал бы тебя! Ну, ты творишь! — Ванька по-хозяйски треплет меня по затылку. — Дур не слушай, очень круто, я даже теперь не обижаюсь, что ты в город свалила, видишь, не дуюсь, я не эгоист! — он хлопает себя демонстративно по ногам, словно эгоизм держится где-то в районе зада.
— Малая, я наручники от деда привезу, только так и будем теперь в лес выходить! — Ромка тоже изменился, все его собственничество куда-то выдохлось, только близость близких нас объединяет.
— Быстро надорвешься, талант еще загубишь, да и с твоими девицами нянька с тебя никакая, — несу чушь и обнимаю его по-другански за шею, встав на носочки, чувствую себя старше его на вечность.