Итак, прибыл и наведался в Шеффолк-холл. Роман и свадьба спустя полгода, достаточно скоропалительная с учетом положения герцогини, но принимая во внимание беременность…
…на улице стемнело и ветер поднялся, порывистый, резкий, он выдул остатки тепла. До квартиры – пять кварталов, а еще заглянуть в девятое отделение. Расположенное на самой окраине города, оно отличалось особой полусонной атмосферой и полным равнодушием ко всем переменам, происходящим вовне. И Кейрен, в очередной раз сопоставив содержимое кошелька с грядущей самостоятельной жизнью, которая начиналась как-то не слишком весело, решился. Лучше уж он на кэб потратится, чем на врача.
…и все-таки странно.
Герцог Тадеуш Шеффолк исчез, но личные вещи остались, их скудный перечень присутствовал в папке. Три рубашки, две батистовые, одна – сатиновая с латкой, наличие которой любезно отметили. Ботинки кожаные, чиненые. Три пары брюк разной степени изношенности. Пиджак черный. Плащ.
Саквояж с двойным дном.
Тайник был пуст, но что в нем находилось?
Что-то очень небольшое… бумаги? Скользко. Тадеуш Шеффолк мог вовсе не знать о наличии тайника, если саквояж приобрел у старьевщика. И все-таки… что за бумаги?
Кейрен потер виски.
…и почему никто не видел молодого герцога выходящим из дома?
Не потому ли, что он его не покидал?
А в квартире Кейрена ждали. Незваный гость убрал грязную посуду, стряхнул со скатерти крошки и позавчерашний хлеб отправил в мусорное ведро. Он разжег камин и, устроившись в любимом кресле Кейрена, читал любовный роман. Читал он с явным интересом, порой задумчиво потирая высокий лоб и цокая языком.
– Удивительное это дело, женские фантазии, – сказал гость, закрывая книгу. Впрочем, он оставил меж страниц палец и признался: – Любопытно, знаете ли, чем дело закончится.
– Свадьбой. – Кейрен снял пальто.
– Да?
– Все сентиментальные романы заканчиваются свадьбой главных героев.
– Какое упущение, – оскалился гость, палец не убирая, – как по мне, со свадьбы следовало бы начинать. Вы замерзли? Я позволил себе несколько похозяйничать.
– Я заметил.
– Злитесь? Зря. Нельзя же жить в таком свинарнике, который вы здесь устроили. Привыкли, что убираете не вы, а убирают за вами?
– Привык, – легко согласился Кейрен, сдирая разбухшие ботинки. Он прошел в комнату, оставляя на ковре влажные пятна.
…Таннис бы разозлилась и за мокрые ноги, и за грязный ковер.
– Что ж, если вы и вправду настроены, как говорят, на самостоятельное существование, – полковник Торнстен и не подумал уступить место у камина, – придется привычки менять.
– Вы здесь за этим?
– Поговорить о привычках и убраться? Отнюдь. И без того, знаете ли, хватает дел. А книжку я прихвачу, с вашего позволения, уж больно занимательная история. Представляете, он – разбойник, но благородный… вот сколько я на своем веку разбойников повстречал, ни одного благородного. Все больше шваль попадается, а этот… – Полковник раскрыл книженцию и носом провел по странице, точно читал по запаху. – Он весьма достойный юноша, оказавшийся в затруднительных обстоятельствах. Его родовое имение пришло в упадок, а родители девушки, в которую он влюблен, отказали, что в общем-то понятно. Кому хочется отдавать дочь за нищего?
Под насмешливым взглядом полковника Кейрен стянул брюки и носки, пиджак, который обычно бросал на стул, отправил в шкаф, к платьям Таннис…
– И вот этот ну очень благородный персонаж, – Торнстен перелистнул страницу, – решил, что дела надо поправить, для чего, собственно говоря, и вышел на большую дорогу. Конечно, странноватый выбор. Мог бы торговлей заняться… или дело свое открыть.
– Кому интересно читать про финансиста? Разбойник – дело другое…
От холода мышцы сводило судорогой, Кейрена потрясывало, и зубы стучали, казалось, оглушающе, но полковник Торнстен словно и не замечал. Он раскачивался, упираясь ногами в каминную решетку, и послушное пламя растекалось по углям, не смея рычать на гостя.
– Полагаете? Вы бы оделись, право слово, а то простынете… ваша матушка расстроится. Она и так, знаете ли, в великом душевном волнении пребывает.
– Прекратите!
– Что?
– Все это. – Кейрен махнул рукой, понимая, что не способен сейчас объяснять что-либо. Он вытащил толстый, на лебяжьем пуху, халат Таннис. – Зачем вы пришли?
– Поговорить.
Халат сохранил ее запах, мягкий, успокаивающий.
– Я вас слушаю.
Полковник со вздохом поднялся и, указав на кресло, велел:
– Садитесь. А то ж и вправду околеете от избытка благородства. Вы чай предпочитаете или кофе?
– Все равно.
– Чай, – решил он. – Так вот, сей юноша изрядно преуспел в делах разбойных. Как вы догадываетесь, грабил он исключительно недостойных личностей…
Бодрый голос полковника доносился с кухни, Кейрен же упал в кресло и потянулся к огню. Жар оглушал, и кожа плавилась в рыжем зыбком свете.
– И конечно же он спасает героиню от навязанного ей опекуном жестокого супруга. Тот избил бедняжку сразу после венчания. Как по мне, это недопустимо… наши законы вообще никак не защищают женщин от насилия. Хотя, полагаю, это скоро изменится.
– Почему?
Зубы еще клацали, но боль отступала, сменяясь хмельным теплом.
В кровать бы.
И забыться сном до завтрашнего дня, а там как-нибудь снова на улицу, в Управление, по стынущему следу Шеффолка.
– Потому что ее величество – крайне решительная особа. Пейте, – полковник сунул кружку, над которой поднимался пар. – Чай с коньяком – чудесное средство, чтобы согреться. И еще рекомендую ванну, но позже, когда я уйду.
– А вы все-таки уйдете? – уточнил Кейрен, кружку принимая. Он грел о нее руки и пар вдыхал. – Признаться, я уж подумал, что вы решили здесь обжиться.
– Шутить изволите? Значит, не все так и плохо. Это я, с вашего позволения, и передам леди Сольвейг.
– А если я не позволю?
– Все равно передам. Кейрен, сейчас вы ведете себя, простите, как этот самый благородный разбойник. С одним лишь отличием, – полковник Торнстен подвинул танкетку к огню и сел, широко расставив прямые ноги, – он – персонаж литературный, ему глупость простительна. А вот вам она может аукнуться.
Чай с коньяком? Скорее уж коньяк с чаем, обжигающий и терпкий, от такого дыхание перехватывает, но Кейрен все равно дышит.
– Тоже предлагаете отступить?
– Тоже? – приподнял бровь полковник. – Ах да, ваш дядя… он, конечно, персоналия специфическая, однако не обделен ни умом, ни опытом, ни нюхом. И я бы настоятельно рекомендовал вам к любезному Тормиру прислушаться. Но подозреваю, что рекомендации мои пропадут втуне. Верно?