Увы, я был не в силах утешить дорогую мою подругу. Лишь ласково ткнулся носом ей в бок. Тут как раз подошел ее кебмен. Он дернул Горчицу за вожжи, и они куда-то поехали. Я был ошеломлен. Кто мог бы подумать, что такой замечательной лошади выпадет столь тяжкий жребий!
Прошло несколько дней, когда мимо нашей стоянки кебов проехала повозка, на которой я увидел мертвую лошадь. Голова ее свесилась вниз, глаза ввалились. Лошадь была гнедой, а на лбу ее я отчетливо разглядел белую звездочку. До сих пор не могу вспомнить об этом без слез! Быть может, конечно, я тогда ошибся. Но мне все-таки кажется, что на повозке лежала Горчица. И, знаете, скажу вам честно: я даже надеюсь на это.
Потому что такая жизнь, как досталась ей под конец, кроме горестей и унижений, ничего не сулила. Неплохо бы людям решить когда-нибудь этот вопрос по-доброму. Не лучше ли сразу лишить лошадь жизни, если ее невозможно вылечить? Но владельцы предпочитают извлечь из нас выгоду. Поэтому и продают за гроши загубленных лошадей, обрекая их на унижения и издевательства. Ах, Горчица! Я никогда тебя не забуду!
Я видел, как бедствуют многие лошади в Лондоне. Происходило это в основном из-за людской черствости или недомыслия. Интересно, наступит когда-нибудь время, когда все до единого хозяева лошадей наконец поймут: если с нами как следует обращаться и думать о нашем здоровье, мы будем долго и хорошо работать.
Богатый жизненный опыт натолкнул меня и на другое немаловажное наблюдение. Теперь я уверен, что богатство хозяев еще не залог счастья для их лошадей. Взять, к примеру, меня самого. У небогатого Джерри я чувствовал себя гораздо счастливее, чем у графини У… Конечно, в ее конюшне кормили лучше и упряжь моя была отделана серебром. Зато Джерри любил лошадей и очень берег нас с Капитаном. По-моему, это существенней красивой уздечки.
Вы просто не представляете, сколько я повидал в Лондоне лошадей, владельцы которых были начисто лишены доброты. Особенно в таких случаях я жалел пони.
Однажды мне повстречался серый пони с густой гривой и привлекательной внешностью. Он был очень похож на чудного моего Меррилегса. Сперва я вообще подумал, что это он, и хотел его поприветствовать. Но в последний момент мне вспомнилось, что пастор Бломфилд обещал сквайру Гордону ни под каким видом не продавать Меррилегса. Думаю, мистер Бломфилд сдержал свое слово. Ведь он же викарий все-таки!
Так что, скорее всего, лондонский пони был просто очень похож на моего друга по Бертуик-парку. Вполне допускаю, что коню этому довелось в свое время служить у таких же прекрасных и благородных хозяев, как нам с Меррилегсом. Однако с нынешними владельцами серому пони явно не повезло. Этот маленький труженик очень ходко и хорошо вез повозку с тяжелым грузом. Кучер-мальчишка, видимо, хотел ехать еще быстрее. Не переставая дергать поводья, он больно хлестал пони кнутом. Неужели глупому мальчику не приходило в голову, что его конь и так старается изо всех сил!
Трудно было и большинству лошадей мясников. Я долгое время не понимал, почему мясные продукты надо возить со столь бешеной скоростью? Потом на моих глазах произошел такой случай. Мы с Джерри ждали своего пассажира неподалеку от мясной лавки. Вдруг перед ней на всем скаку остановилась повозка. Конь, запряженный в нее, был ужасно измучен. Он свесил устало голову. Бока его тяжело ходили. Я сразу понял, что его несколько миль гнали вовсю. Зато мальчик-кучер как ни в чем не бывало выпрыгнул из повозки и, подхватив корзину, направился в лавку.
Не успел он, однако, войти, как на улице показался хозяин лавки.
– Я же тебе запретил носиться на такой скорости! – крикнул он сердито мальчишке. – Ты уже загубил нашу прежнюю лошадь. Видно, теперь ты хочешь, чтобы и эта пала! Если бы ты не был моим сыном, сию же минуту уволил бы тебя! Удивительно, как тебя еще не забрали в полицию за издевательство над животными! Доводить до подобного вида лошадь! Это же стыд-то какой! Учти: если тебя когда-нибудь все-таки отведут в полицейский участок, не надейся на мою помощь. Потому что когда вразумить невозможно, то наказание от полицейского как раз и приносит надлежащую пользу.
Выслушав понуро отца, мальчик начал очень решительно защищаться.
– Ты вот меня ругаешь, – обиженно произнес он, – а я совершенно не виноват. Сперва все вы приказываете, а как начнешь исполнять, опять плохо. Сам ты хоть раз мне сказал, что надо ехать помедленней? Наоборот, я от тебя только и слышу: «Пошевеливайся. По сторонам не зевай!» Заказчики тоже все на свой лад торопят. Из одного дома идет приказание, чтобы не позже чем через четверть часа доставить к обеду баранину. В другом доме кухарка сегодня забыла говядину заказать к обеду и чуть не на коленях молит: «Пожалуйста, поезжай обратно и доставь мне быстрее мясо. Иначе мне от хозяйки влетит!» В третьем месте экономка вдруг заявляет, что у них неожиданно появились с визитом гости. Снова изволь гнать коня за добавочными отбивными. Еще одна наша заказчица вообще никогда не знает заранее, что ей взбредет есть на обед. Значит, я снова должен нестись в нашу лавку и обеспечивать ее нужным мясом. Чего же тут удивляться, что ни один конь не выдерживает. Если так дальше пойдет, я и сам скоро весь надорвусь от натуги!
Некоторое время хозяин смущенно молчал.
– Вообще-то я тоже хотел бы в заказах побольше неспешности и порядка, – наконец проговорил он. – Это сохранило бы мне много нервов. Но разве такие мечты сбываются! Почти всем заказчикам нет никакого дела до мясника и его коня. Так что, сынок, отведи-ка нашего Билла в денник и позаботься о нем как следует. Предупреждаю: ездить на нем сегодня больше нельзя. А если еще какие заказы последуют, понесешь мясо в корзине на своих двоих.
Мясник удалился в лавку, а его сын повел Билла в конюшню.
Но совсем не все люди, у которых лошади возят тележки, ведут себя таким образом. Я встречал многих мальчишек-посыльных, которые замечательно обращались со своими осликами или пони. Например, один мальчик из лавки зеленщика. Он привозил в тележке с пони на нашу улицу разные овощи и картофель. Пони у мальчика был весьма пожилой и внешне не очень красивый. Зато как любил его мальчик! Пони, конечно, отвечал ему теми же чувствами. Свою тележку старичок пони возил не только легко и весело, но и с таким гордым видом, будто ему доверили службу в карете самой королевы Британии. Наш Джерри всегда называл мальчика зеленщика Принцем Чарли. Когда же кто-нибудь удивлялся такому прозвищу, хозяин мой говорил:
– А он и есть принц, потому что впоследствии ему обязательно быть королем всех лондонских кучеров.
По-моему, Джерри был прав. Не помню ни единого случая, чтобы мальчику зеленщика пришлось брать в руки кнут или дергать вожжи. Пони и так замечательно понимал все желания своего любимого кучера. Стоило тому только сесть в тележку, как умный конь без единого принуждения трогался с места. Потому-то, глядя с любовью на мальчика, и говорил наш Джерри:
– Этот юноша прямо призван, чтобы работать с лошадью.
Среди торговцев с тележками был еще один человек, которому мы с хозяином очень симпатизировали. Я имею в виду старого угольщика. Выглядел он довольно угрюмо. Повозка его была припорошена густой черной пылью. Зато с какой любовью глядел на угольщика его старый конь! Конь этот был потрясающе умным созданием. Ему было известно, где у хозяина покупают уголь. Он сам останавливался перед каждым из нужных домов и, по словам угольщика, за много лет ничего ни разу не перепутал. Кроме того, на стоянках конь поворачивал голову так, чтобы обязательно хоть одним ухом слышать хозяина.