– Пойдем, старче, – сказал он, положив палец на спусковой крючок «лерки». – Последний рубеж остался.
– Крайний, – щелкнув предохранителем «Абакана», мрачным голосом ответил Колода. – К последнему мы с тобой завсегда успеем.
Подземелья Зоны – неисчерпаемая тема для сталкерских разговоров. Из бара в бар гуляют слухи о сети военных бункеров, секретных ракетных шахтах и скрытых глубоко под землей экспериментальных центрах, где безумные ученые проводили, а может быть, и до сих пор проводят свои ужасные опыты над природой.
Наверное, каждый второй новичок, наслушавшись этих рассказов и встретив во время своих похождений старый туннель непонятного назначения, полагает, что обнаружил если не вход в секретную лабораторию, то уж часть огромной системы подземных коммуникаций – наверняка. И даже когда выясняется, что находка – это заброшенный и давно отмеченный на картах склад или гараж, через полсотни шагов оканчивающийся тупиком, во многих головах все равно появляется настойчивое желание отыскать настоящие подземелья и вытащить их тайны на поверхность.
Но, набравшись опыта и привыкнув делить количество услышанного на количество алкогольных градусов в крови рассказчика, сталкер постепенно избавляется от бездумной непоседливости. Жажда славы первопроходца незаметно угасает, а потом и вовсе вымещается более насущными проблемами. Которых у любого бродяги предостаточно и без всяких подземелий.
Идя с Колодой по темному туннелю, Сапсан испытывал целую гамму противоречивых эмоций. Привычное чувство опасности смешивалось одновременно и с сочувствием к оставшимся в столовой покойникам, и с радостью за самого себя. Ведь именно благодаря не сумевшим уйти от кровоглота бедолагам удалось раздобыть столь необходимое для продолжения пути снаряжение.
Цинично ли радоваться возможности продлить собственную жизнь за счет чужой смерти? Наверное, очень удобно рассуждать об этом, погрузив пухлую жопку в мягкое кресло и томно смахивая несуществующую былинку с пошитого на заказ пиджака. Но когда неизвестность и страх сгущаются вокруг тебя настолько, что становятся едва ли не осязаемыми, философствовать о нравственности и общечеловеческих ценностях становится не просто затруднительно, а смертельно опасно. Знают ли об этом сладкоголосые моралисты? Если нет, то пусть их. Но знать и при этом продолжать настаивать на своих напыщенных идеалах, прекрасно понимая, что откажешься от них при первой же серьезной неприятности, – это ли не пресловутый цинизм, одна из ипостасей двуличия? То-то и оно, сталкер. То-то и оно.
Сапсан криво улыбнулся, вспомнив, как еще час назад оборвал рассуждения Колоды о смысле жизни. Вот ведь натура человеческая. Не хочешь – а думаешь всякое неуместное. Которое само в голову лезет, пока вокруг тишь да гладь… Что, кстати, весьма удивительно.
Нет, тишь да гладь – это, конечно, хорошо. И будет просто замечательно, если схватка с кровоглотом, из которой лишь чудом удалось выйти победителем, останется единственной передрягой, пережитой в здешних катакомбах. Однако что-то здесь не вяжется. Взять хотя бы лампочки в коридорах под фекалкой – не могли же они гореть без передышки несколько лет. Допустим, что их включил сам носитель щупалец – эти твари неплохо соображают. Но тогда откуда здесь вообще электричество? Не от самой ли ЧАЭС? Что там говорил Чиф про ретрансляцию Золотого шара? Ведь она должна как-то подпитываться… Впрочем, эти домыслы тоже из разряда неуместных. Потом, все потом.
Луч выхватил отворот направо, прегражденный закрытыми на засов тяжелыми воротами, аналогичными оставленным позади. Не увидев ни на воротах, ни рядом с ними никаких надписей, Сапсан предположил:
– На «Волхов», наверное. Значит, уже скоро поворот.
– Я помню, – ответил Колода. – Давай дальше.
Судя по срывающемуся шепоту, он начинал нервничать. Сапсан, которому тоже не терпелось выбраться из катакомб, хорошо понимал чувства старого вора. Еще бы не разнервничаться, в нескольких-то шагах от сокровищ. Но в ущерб безопасности нервничать нельзя.
«Ведьмин студень» стал попадаться чаще. Глядя на его призрачное зеленоватое свечение, слабо отражающееся от стен, сталкер забеспокоился. Если впереди окажется такой же разлив, как в радиоактивном овраге на подступах к Рыжему лесу, то можно считать, что время на подземную дорогу потеряно зря. В одиночку еще можно было бы попробовать перебраться через аномалию по кабелям на стенах, но Колода на подобный альпинизм вряд ли способен. Да и крепления кабелей могут не выдержать. Нет, если так пойдет, то уж лучше вернуться. Впрочем, пары «ведьминого студня» не доставляют дыханию неудобств. Значит, и больших очагов здесь быть не должно.
Увидев впереди поворот, сталкер прибавил темп и, вывернув вместе с Колодой за угол, принялся с особой тщательностью обшаривать лучом фонаря правую стену – вряд ли запасной выход сделан в виде массивных воротин. Скорее всего, им окажется неприметная створка. А, нет – вполне приметная!
– То самое вроде. – Сапсан провел лучом по низкой железной двери, резко контрастирующей цветом и фактурой с грязной стеной. – Как считаешь?
– Я считаю только до десяти и обратно, – ответил Колода. – Проверить надо. Надписей-то нет?
– Не вижу. Из запоров только щеколды. Если эту чушку не считать. – Сталкер перевел свет с двух толстых задвижек на приваленный к порогу полутораметровый отрез широкой двутавровой балки. – Пуда на три потянет. Немного.
– Туфта, – согласился зэк. – Главное, замка нет. А ну-ка…
Взявшись за один край балки, Колода, натужно крякнув, потянул ее от двери. Сапсан ухватился со своей стороны, и совместными усилиями они отодвинули двутавр так, чтобы дверь не отворилась полностью, – нелишняя предосторожность от тех, кто может захотеть скакнуть в открывающийся проход с другой стороны.
Настала очередь задвижек. Когда они с глухим стуком выехали из пазов, Колода взялся за дверную скобу и спросил:
– Готов?
– Валяй, – кивнул Сапсан, стоя в нескольких шагах с «леркой» на изготовку. – Только очень медленно.
Зэк потянул за ручку.
Дождавшись, покуда щель между створкой и косяком станет достаточно широкой, чтобы в нее смог протиснуться человек, сталкер подошел ближе и посветил внутрь.
Большое помещение было завалено разногабаритным хламом. Сломанные стулья, тумбочки, какие-то тряпки, миски, шкафчики – мечта барахольщика. Остановив луч на синей кастрюльке, Сапсан вслух прочел белую надпись на ее боку:
– «Чистые клизмы и катетеры».
– Чего? – удивленно переспросил Колода.
– Пришли, говорю, – ответил Сапсан. – Больница! Ага, погоди-ка…
Он выключил фонарь, чтобы присмотреться получше. Так и есть – в глубине подвала сверху падает едва заметная полоска света. Неприкрытый люк или дверь – неважно. Главное, что свет явно уличный.
Не успев порадовать старого вора этим наблюдением, Сапсан вдруг почувствовал, что ствол «лерки» резко дернулся вниз, словно удочка, на крючок которой попалась крупная рыба. Но если рыбаку подобное ощущение было бы в радость, то сталкеру оно не понравилось. Очень не понравилось!