— Вы будете ее вскрывать? — спросил Локвуд.
— Там очень сильные сверхъестественные проявления, — сказал Сандерс. — Прежде нужно, как можно лучше, ее обезопасить. И желательно сегодня ночью.
— Извините, что вмешиваюсь, — кое-что меня тревожило. — Если могила такая опасная, то почему не раскопать ее днем, как остальные? Зачем нанимать нас?
— Новое правило ДЕПРИК. У нас есть официальное распоряжение, привлекать агентов, в случае если имеем дело со Вторым Типом, все расходы оплачиваются государством. Работа должна проводиться в ночное время.
— Понятно, — отмахнулся Джордж. — А кто этот Байкерстафф?
Джолин зашуршал бумагами и выудил из кипы желтый лист формата "А 4". Он повернул его к нам. Копия выцветшей фотографии середины девятнадцатого века с узенькими колонками текста под ней. На размытом снимке проступило коренастое лицо с бакенбардами и пышными усами, шею скрывал высокий ворот, губы вытянулись в жесткую линию. Под фото были надписи "Кошмар Хампстеда", "Жуткие находки в лечебнице".
— Это и есть Эдмунд Байкерстафф, — вздохнул Джулин. — Фотография из газеты Хампстеда 1877 года. Он, кстати, умер примерно в это время. А теперь, кажется, решил вернуться.
— Расскажите подробнее, пожалуйста! Еще чая? Может рулет с вареньем? Люси сама готовила, — сказал Локвуд.
Он весь превратился в живой интерес, хотя минуту назад, я готова была поклясться, что ему не нравится мистер Сандерс и наскучил мистер Джулин.
— Спасибо, от рулета не откажусь, — Джулин взял кусочек. — Боюсь, у меня скудные подробности о Байкерстаффе — недостаток времени хорошенько покопаться в его истории. Он был доктором в Хампстеде, в лечебнице "Зеленые Ворота" для людей с нервными расстройствами. Вроде ничего не обычного, но с его именем связан грандиозный скандал.
— Скандал? Какой именно? — уточнила я.
— Неясно. Видимо что-то в его работе насторожило народ. Ходили слухи о колдовстве, о запрещенных науках, о разорении могил. Вмешалась полиция, но ничего не смогли доказать. Байкерстафф остался в этой элитной лечебнице. Он жил в доме, на больничной территории, до зимней ночи 1877 года.
Джолин сверился с документом.
— Похоже, что к обвинениям Байкерстафф был причастен. Ночью в его доме собралась толпа мужчин и женщин, в робах и со свечами…. Уж не знаю, что они там делали. У доктора были слуги, но он покидали дом по первому требованию и так его боялись, что не перечили ему. 13 декабря 1877 года Байкерстафф отпустил слуг на пару дней. Когда те уходили, то видели, как к дому съезжаются экипажи.
— На два дня? — пробормотал Локвуд. — Довольно долго.
— Да, их собрание проходило все выходные, — Джолин снова посмотрел на бумагу. — Но произошло нечто из ряда вон. Как пишет газета, ночью к дому пришли несколько пациентов лечебницы. Было тихо и темно, они решили, что доктора нет. И тут кто-то заметил шевеление занавесок в окне, как будто дрожь, или за них слабо дергают.
— О, — вздохнула я. — Все, что мы любим!
— Вряд ли, — Сандерс принялся за новый кусок рулета, роняя крошки на ковер.
— Продолжайте, мистер Джолин, — торопил Локвуд.
— Несколько пациентов пришли к дому доктора и заметили движение занавесок. Внезапно появились черные существа на подоконнике с внутренней стороны.
— Черные существа? — удивилась я.
— Крысы, — уточнил Джолин, отхлебывая чай. — Они лазили по подоконнику, взбирались по занавескам, прыгали обратно в темноту. Такое их количество наталкивает на мрачную мысль. Собралась группа мужчин по смелее, прихватив свечи, они вломились в дом. Поднялись наверх. На лестнице они услышали шорохи и клацанье зубов. Картину, представшую перед ними, приятной не назвать. Не буду вдаваться в детали, но увиденное преследовало их до смерти. То, что осталось от доктора Байкерстаффа валялось на полу, крысы съели его.
— И не стало доктора, — подвел итог мистер Сандерс, почесывая нос. — Кучка изгрызенных костей и потрохов. Какая гадость. Кто-нибудь доест рулет?
— Нет- нет, угощайтесь, — воскликнули мы с Джорджем одновременно.
— Ох, сколько варенья, — прицокнул Сандерс.
— Как вы поняли, — продолжал Джолин, — авторы статьи с осторожностью говорили про тех, кто собрался у доктора, ведь их так и не нашли. Таков конец истории Эдмунда Байкерстаффа. Не смотря на обстоятельства его смерти и уйму слухов, о нем быстро забыли. Лечебница сгорела в начале двадцатого века, и его имя пропало вместе с ней, а кости исчезли и того раньше.
— Ну, теперь мы знаем наверняка, где они, — усмехнулся Локвуд. — От нас требуется успокоить духа?
Мистер Сандерс кивнул, облизывая пальцы.
— Странно, — медленно произнесла я. — Неужели никто не знал, где его похоронили? Записей не осталось?
— И что его убило? — поддержал меня Джордж. — Крысы или нет? Как-то все запутанно. Эта статья лишь вершина айсберга, нужно поискать с пристрастием.
— Еще бы, — хихикнул Джолин. — Тут есть над чем поразмыслить.
— Поиск и расследование — не сама цель, — напомнил мистер Сандерс. — Могилу нужно обезвредить сегодня ночью. Если вы согласитесь на наши условия, я буду просто счастлив. И ваш ответ?
Локвуд взглянул на меня, на Джорджа. Его глаза полыхали азартом.
— Мистер Сандерс, мы беремся за ваше дело.
Начинало смеркаться, когда мы втроем прибыли на Кладбище Всех Душ. С нами были огромные сумки со снаряжением, у ремней весели новые итальянские рапиры. Солнце медленно закатывалось за пушистые облака, окрашенные в розовые, закатные краски. Чудесный вечер чудесного летнего дня. Однако любоваться пейзажем не приходилось. Предстояла нелегкая работенка, поэтому нужно было проявить максимум внимательности и бдительности.
Кладбище Всех Душ в Кенсал Грине занимало колоссальную площадь. Могилы здесь были старыми и заброшенными. Посаженные здесь в Викторианскую эпоху деревья придавали этому месту умиротворенный вид городского парка. Вот только повсюду торчали памятники и надгробия. За розами давно никто не следил, от чего их кусты пустились в свободный рост. Наверное, раньше сюда приходили навестить умерших родственников. Но Проблема все изменила. Кладбища, огороженные железными заборами, зарастали дикими кустами и плющом. Лишь немногие отваживались приходить днем. Ночью же здесь просыпался настоящий ужас. К счастью большинство покойников никого не тревожили, оставаясь в своих могилах. Однако агенты не охотно занимались проблемами кладбищ, эти места были недружелюбной территорией, от которой исходило предупреждение — вас тут не ждут.
Когда-то западный вход представлял собой широкие ворота на Харроу Роуд. Теперь же путь преграждала грубая ограда, обитая железом и обклеенная плакатами вперемешку с объявлениями. Улыбающаяся женщина в юбке до колен и рубашке распростерла с плакатов руки. Ниже была надпись: "С открытыми объятиями мы приветствуем наших друзей из другого мира".