– Ты это серьезно? Неужели ты думаешь, что Виктор нам помогал?
– Коттон, я не знаю, что думать. Тут одна измена следует за другой. Я только знаю, что похищен четырехлетний ребенок, а я по-прежнему бесконечно далека от него.
Увидев у нее в глазах отчаяние, Малоун приготовился к новой отповеди. Но вместо этого Кассиопея привлекла его к себе и поцеловала.
Нежно. Ласково. Не столько вопрос, сколько утверждение.
– Виктор – не ты, – сказала она.
– Ты полагаешь, я ревную?
– Я полагаю, что ничто человеческое тебе не чуждо.
Малоуну стало чертовски неуютно. Одно дело – испытывать чувства, и совсем другое – открывать их.
– Нам нужно выбраться отсюда.
Кассиопея кивнула:
– Хорошо. Пошли.
Они прошли еще два поворота. Впереди в конце тоннеля показался свет. Проникающий в отверстие в полу библиотеки. Дойдя до него, они остановились и посмотрели вверх.
– Я выбираюсь первой, – решительно заявила Кассиопея.
Прежде чем он успел возразить, она подпрыгнула, ухватилась за край и подтянулась.
Когда Кассиопея уже наполовину скрылась в отверстии, кто-то рывком выдернул ее вверх.
В отверстие спрыгнул мужчина.
Он был в форме сотрудника службы безопасности музея и держал в руке пистолет, направленный на Малоуна.
– Похоже, эти люди хотят, чтобы ты выбрался сюда, – окликнула его сверху Кассиопея. – Быстро и без лишнего шума.
* * *
Карл Тан вышел из машины, в которой они с Виктором вернулись от колодца к административному корпусу. Быстро покинув подземный мир Цинь Ши-хуанди, они выбрались с огороженной территории. Двое убитых братьев были брошены под землей. Их тела пришлось оставить в гробнице, особенно если учесть, что она сейчас была заражена пара́ми ртути.
Сейчас Тана больше всего беспокоил Линь Йон.
У него была великолепная возможность тихо, не привлекая внимания, решить эту проблему в гробнице.
Но он упустил свой шанс.
Или, точнее, шанс упустил Виктор.
Тан с трудом сдержал свое недовольство. Он еще успеет разобраться с этим иностранцем, когда придет время.
– Подожди здесь, – бросил он Виктору.
Тан ворвался в центр безопасности, радуясь прохладе кондиционеров. Его одежда была вся в грязи, мокрой, волосы растрепались, во рту стоял привкус заплесневелого воздуха.
Сотрудники центра при его появлении вытянулись в струнку.
– Из шахты номер три час назад не выходил один старик?
Старший смены рявкнул распоряжения, и второй охранник застучал по клавиатуре компьютера, отыскивая соответствующую запись камер видеонаблюдения. Один из мониторов ожил: внутренность шахты номер три, безмолвно застывшие глиняные воины, колесница, лошади, пролом в земляной стене. Судя по всему, камера была установлена под потолком. Из зияющего черного отверстия, ведущего в сожженную библиотеку, выбрался старик в сопровождении двух братьев, оставленных охранять вход под землю. Один держал в руке пистолет. Они подвели Пау Веня к лестнице, и все трое поднялись на мостик. Включился другой монитор, показывая вход в шахту номер три и троих человек, покидающих здание.
Тан не видел Пау Веня больше двадцати лет, с тех самых пор, как тот покинул страну, но внешне он нисколько не изменился. То же самое вытянутое лицо, круглые глаза и высокий лоб. Волосы и тогда были редкими, но теперь они заметно поседели. Один из братьев держал старика под прицелом пистолета. Все трое медленно пересекли опустевшую площадь.
– Куда они направляются? – спросил Тан.
Старший смены кивнул оператору, и монитор переключился на другую камеру.
– Мы наблюдали за ними несколько минут, – доложил старший смены, – затем засняли вот это.
Теперь Пау и братья были на стоянке. Там еще оставались люди, толпившиеся вокруг автобусов и машин. Пау и братья подошли к светлому седану. Никаких пистолетов уже не было. Братья по очереди тепло обняли Пау, после чего все трое сели в машину.
Сделав над собой усилие, Тан сохранил свое лицо непроницаемым.
Никто не произнес ни слова.
– Из того же самого прохода в шахте номер три должны выбраться еще двое, мужчина и женщина, – сказал он.
Кивнув, старший смены щелкнул пальцами. Стук пальцев по клавишам вывел на монитор нужное изображение.
– После того как ваши люди ушли, – доложил старший смены, – я поставил на их место двух охранников.
Ну хоть кто-то выполнял свою работу.
– Вы поступили совершенно правильно.
Просияв, старший смены подал знак прокрутить соответствующую видеозапись. Тан увидел, как из хранилища рукописей вышел охранник, следом за ним мужчина и женщина, и, наконец, еще один охранник с пистолетом в руке. Разумеется, если бы двое братьев оставались на месте, они прикончили бы Коттона Малоуна и Кассиопею Витт, и проблема была бы решена.
– Где они сейчас? – спросил Тан.
– Взяты под арест.
– Проводите меня к ним.
Тан развернулся, собираясь уходить.
В это мгновение дверь распахнулась, и в центр безопасности ворвался Линь Йон в сопровождении десяти вооруженных людей.
– Именем Комитета партийного контроля Коммунистической партии Китая я принимаю на себя руководство этим центром!
Кассиопея сидела, закинув ноги на стол, и смотрела на Коттона. Тот также уютно развалился на железном стуле, закинув ногу на ногу и закрыв глаза. Помещение без окон, куда их привели под дулами пистолетов, напоминало ей ее камеру в Бельгии.
– Опять мы с тобой попали в передрягу, – пробормотал Коттон.
– По крайней мере, никто не узнает, что ты устроил пожар в одной из величайших археологических достопримечательностей всех времен и народов.
Он открыл глаза:
– Умники никому не нравятся.
Кассиопея улыбнулась:
– Ты полагаешь, эта камера прослушивается?
– Надеюсь. Эй, кто меня слышит, я проголодался! Принесите нам поесть.
Его глаза снова закрылись. Любопытно, он был единственным мужчиной, в чьем присутствии Кассиопее становилось неуютно, – от чего она, как это ни странно, чувствовала себя уютно. Ей не надо было ничего ему доказывать, он ни в чем не соперничал с ней. Просто оставаясь самим собой. И ей это очень нравилось.
– Хороший ход ты придумал с прожекторами, – заметила Кассиопея.
Коттон пожал плечами:
– У меня из головы не выходил парк Тиволи. Я видел там несколько раз огнедышащего факира. Однажды мы с ним разговорились, и он открыл мне, что во всех своих фокусах использует минеральное масло. Конечно, ему не приходилось поджигать слой масла, разлитого поверх ртути.