Ивашка ухмыльнулся – ловко же ведет дело Шумилов. А потом, слушая, только диву давался – как много могут услышать, околачиваясь при дворе, две монашки…
Особенно Шумилов хотел знать, кто поддерживает герцогиню и ее брата, курфюрста Бранденбургского, в их намерении отдать Курляндию под покровительство шведского короля. Наконец Дениза устала говорить и замолчала.
– Это все? – спросил Шумилов.
– Все – и будет больше, если удастся доказать герцогу невиновность сестры Анриэтты. Я поделюсь с вами сведениями.
– Которые добудет сестра Анриэтта? – Шумилов поморщился. – Вам нужно бросить это дурное ремесло и выйти замуж.
– Я замужем, господин Шумилов.
Ивашка за окном тихо ахнул.
– Это ложь. Ни один муж не позволит жене заниматься таким ремеслом.
– Он не знает, чем я занимаюсь. Он думает, что я с королевой.
– Почему вы должны быть с королевой? – удивился Шумилов и попытался перебрать в уме всех известных ему европейских монархинь.
– Потому что я всегда была в свите английской королевы. С того дня, как вышла замуж. И сестра Анриэтта тоже. Мы вышли замуж за братьев и познакомились у входа в церковь, где должны были венчаться.
– А где ваши мужья?
– Мой – я слыхала, в Шотландии. Анриэтта – вдова. В один день у нее погиб муж и умер сын. Мы вдвоем хоронили их. Это было… – Дениза задумалась. – Я не знаю – в Москве следили за событиями в Англии десять лет назад?
– Когда пришло известие, что английскому королю отрубили голову, наш государь лишил английских купцов права торговать беспошлинно. И он принимал посольства от сына английского короля, он посылал английскому, не знаю, как назвать – когда наследник не коронован и живет в изгнании, как это правильно назвать?
– Это – король Англии Карл Второй. И он был короновал в Шотландии примерно пять лет назад. Рано или поздно он вернется в Лондон.
– С Божьей помощью. И наш государь ссудил его деньгами.
– Храни Господь вашего государя! – воскликнула Дениза. – Когда я расскажу об этом Анриэтте, она будет счастлива. Она готова целовать руки тому, кто поможет нашему королю.
– Она такая… такая верноподданная?.. – удивился Шумилов.
– Они выросли вместе. Анриэтта – крестница английской королевы.
– Я не могу вам верить.
– Жаль. Если мы с Анриэттой останемся живы, а король Карл вернется в Лондон… Но мы вряд ли уцелеем. Кардинал Мазарини не простит нам курляндской неудачи. А поскольку мы очень много знаем – нас постараются найти, чтобы убить. Но… но мы к этому готовы… мы сделали все, что могли…
– Что вы сделали?
– Когда наша королева была вынуждена покинуть Англию вместе с маленькими принцами и принцессами, Анриэтта сперва последовала за ней. Король Карл, покойный король, терпел одну неудачу за другой. Его друзья искали помощи в Голландии, во Франции, всюду. Так я познакомилась с Эдуардом Тревельяном. Он попросил моей руки. Мой опекун согласился. Наша королева жила тогда в Париже. Ричард Тревельян был влюблен в Анриэтту, королева дала согласие на брак. Потом наши мужья должны были вернуться в Англию, чтобы воевать за своего короля. Мы последовали за ними.
– Вы поехали на войну? – уточнил Шумилов.
– Да. Когда женщина любит мужа, ее место – рядом с мужем. Сейчас я даже представить не могу, как мы жили тогда – утром не зная, где поужинаем вечером, а вечером не зная, доживем ли до утра. Но Анриэтта держалась отважно! Она всегда была свежа, будто умывалась росой, с завитыми волосами и в безупречных кружевах. Она возила с собой толстый том Плутарха, чтобы в нем разглаживать кружева. Потом, при каком-то бегстве, мы его потеряли, – сказала Дениза. – И я стараюсь никогда не напоминать ей о Плутархе…
– Вам обеим следовало, приехав во Францию, поселиться в какой-нибудь обители, – глядя в пол, ответил на это Шумилов. – Это было бы полезнее для ваших душ. Там бы вы ждали своих мужей.
– Нет. Если бы мы были во Франции – кто похоронил бы Ричарда Тревельяна? Он так бы и остался на поле боя. А Анриэтта за две недели до того родила сына… и мы не сумели его спасти… Мы только после этого вернулись во Францию. И мы узнали, что нашей королеве нечего есть… О ней забыли. Она жила из милости в Лувре, всем было не до нее – тогда Франция кипела и бурлила. Была Фронда – это вроде войны, ненамного лучше, господин Шумилов. Королева зимой не вставала с постели – нечем было топить камины, она грелась только под одеялами. Мы продали все драгоценности. А потом его преосвященство предложил нам выполнить поручение – за деньги. Мы повезли в Германию письма и золото – он хотел привлечь на свою сторону… впрочем, сейчас это уже не имеет значения. А деньги мы отдали королеве. И потом мы посылали деньги королеве… Обитель, говорите вы? А как же Христова заповедь о душе, которую следует отдать за своих друзей? – Дениза разгорячилась. – Я не знаю, как принято у вас, у московитов! Может быть, у вас принято, когда любимые в беде, во всем положиться на Господа и спрятаться в келью. Сидя в келье, грехов не наживешь! Ну так пусть мы с Анриэттой будем грешницами – но мы сумеем прокормить нашу несчастную королеву и ее семью! Мы сумеем помочь Карлу!..
Вдруг ей сделалось смешно. Она держала эту пылкую речь, она страстно восклицала – и полуправда в ее устах была прекрасна, как стихи Пьера Корнеля, как монологи возвышенных героинь в его трагедиях.
Деньги, посылаемые несчастной Анриэтте Французской и ее дочкам, – это была красивейшая в мире полуправда. Деньги посылались честно – до последнего времени, когда кардинал все же решил платить изгнаннице пособие, и после этого решения тоже. А вторая половина была – невозможность вырваться из упряжки, в которую поместил подруг кардинал Мазарини. Перестать выполнять его поручения – значило сознательно покончить с собой, а самоубийство христианам возбраняется.
– Я не понял, – сказал Шумилов. – Эта женщина торгует собой, чтобы содержать свою крестную мать и ее семью?
– Да, – сказала Дениза. – Мы не думали, что скатимся так низко, но… но у нас теперь нет иного пути…
– И вы тоже?
– Я – нет, я не такая красавица, как Анриэтта. Я никому не нужна, но мне от этого не легче. Я бы охотнее делала то же, что она, а сейчас она грешит за двоих.
– Охотнее?
– Да. Я люблю Анриэтту, мы как сестры. И на том свете мы тоже были бы вместе.
– Мне трудно это понять, – подумав, произнес Шумилов. – Хотя я, наверно, плохо знаю женщин. У нас таких женщин нет.
– Когда девушка соглашается выйти замуж за старика, который возьмет ее без приданого и будет давать деньги ее семье, это то же самое. Продажа тела.
– Я правильно понял? Девушка – соглашается?
– Да.
– Но разве ее спрашивают?
– У нас – спрашивают.
– Так… Я никогда не вел таких переговоров с женщинами. Что вы еще можете рассказать, чтобы я устроил вашу встречу с герцогом и потом помог вам уехать?