По счастью, сгустившаяся темнота и неблизкое расстояние не позволяли им увидеть, что на горе перед жертвенником стоит вайделот Дор и, воздев руки к небу, произносит ведомые только ему заклинания. По обе стороны камня горели костры, но вместо дров в них пылали специальные горючие камни, хранимые жрецами племени скаловитов в большой тайне. Камни не давали больших языков пламени, но горели ярко, ровно и жарко. Их доставляли сюда издалека, поэтому вайделоты пользовались ими крайне редко, лишь в самых важных случаях. А что сейчас могло быть важнее обретения пруссами Большого Знича?
Когда Дор пришел к жертвеннику, над миром царили тишь и благодать. Даже ветер не озоровал, а словно бы виновато ластился, мягко шевеля листву в кронах деревьев. Стояла удивительная тишина. Небо висело так низко, что, казалось, до звезд можно дотянуться рукой. Однако стоило Дору воззвать к Перкуно, как почти тотчас воздух наполнился тихим гулом, а минутами позже картина окружающего мира кардинально изменилась. Звезды трусливо спрятались за тяжелые тучи, ветер стал злым и колючим, а у самого горизонта взметнулся вдруг высокий мощный столб небесного огня. Это сверкнула первая молния, то есть ударил копьем сам Перкуно.
Сейчас жрец уже не просто говорил – он кричал, вплетая свой высокий, пронзительный голос в не менее пронзительные завывания ветра, и непогода, словно повинуясь их обоюдным воплям, буйствовала все сильнее. На самом деле Дор привлек на помощь известную и подвластную ему магию с умыслом. Он таким образом отвлекал внимание стражи от двух лодок, которые под прикрытием разгула стихии тихо выскользнули из речного рукава и, подталкиваемые нешуточной силы ветром, быстро двигались сейчас к противоположному берегу. В лодках находились Скомонд и прибывшие в эти края вместе с ним воины-сембы.
Весь минувший день Скомонду пришлось таскать сети, изображая рыбака. Дор оказался прав: это была отличная маскировка. Рыбаки настолько примелькались крепостным кнехтам-стражникам, что те на них уже просто-напросто не реагировали. Потому и не обратили ровно никакого внимания, что один из рыбаков излишне часто нырял в реку и подолгу оставался под водой.
Науку ныряния сембам преподавали с детства. Поэтому мужины, став воинами, могли плавать в любое время года и при любой температуре воды. Умели надолго задерживать дыхание, часами таиться на дне реки или озера с длинной камышовой трубкой в зубах, через которую поступал воздух, не тонуть в тяжелом воинском облачении, нырять с большой высоты в ивовый обруч диаметром не более двух футов. Всевозможных хитростей в ныряльном деле было много, и Скомонд с лихвой овладел ими с младых лет.
Пещеру в обрывистом берегу реки, а затем и вход в подземный канал, соединявший реку с колодцем в крепости, он нашел после полудня. Стараясь не радоваться прежде времени, Скомонд уложил в просмоленный пенал два факела, плотно запечатал их варом, применявшимся для обработки лодочных днищ и бортов, упрятал трут и огниво в большой рыбий пузырь, подвесил к поясу нож и длинную, позаимствованную у одного из скаловитов дыхательную трубку с костяным мундштуком и лишь после этого углубился во входное отверстие канала.
Несмотря на то что узкий канал вскоре значительно расширился, плыть пришлось в кромешном гулком мраке. Коснувшись наконец ногами дна, Скомонд зажег факел и осмотрелся. Выяснилось, что по обеим сторонам канала тянутся ровные, удобные для хождения по ним площадки. Неожиданно за спиной раздался громкий всплеск, и Скомонд, оглянувшись, увидел в черных пещерных водах большую серебристую рыбину. «Значит, легенда о чудесном спасении защитников Рагайны правдива, – радостно подумал изумленный вайделот. – И значит, я на верном пути, и боги помогают мне и направляют меня».
Долго идти Скомонду не пришлось. Канал и впрямь привел его к колодцу, сооруженному из огромных гранитных глыб. Это тоже удивило вайделота, ведь поблизости от крепости не было ни скал, ни камней-валунов. За исключением, пожалуй, жертвенника Перкуно. Наверное, колодец и впрямь строили великаны, подумал Скомонд. А вот верхнюю часть – из обожженного кирпича – достраивали, скорее всего, уже люди.
Детально обследовать стенки колодца Скомонд долго не решался: вдруг слуги заметят исходящие из сруба отблески пламени факела? Бадья же, как назло, то и дело плюхалась в воду и потом вновь уносилась к светлому пятну наверху. Дождавшись наконец ухода слуг от колодца, Скомонд провел рукой по его каменным стенкам и очень скоро нащупал первую высеченную в них ступеньку. Точно такую же обнаружил потом и на противоположной стороне, но чуть выше. Проворно взобравшись по всем высеченным в камне ступенькам наверх, жрец убедился, что это несложно, и мысленно порадовался: значит, молодые воины тем более справятся.
Решив, что разведал все, что требовалось, Скомонд начал спускаться обратно. Неожиданно выступ, на который он оперся сильнее, чем тот, видимо, мог выдержать, сдвинулся, и сразу вслед за этим послышался шум падающих камней. И тут же прямо на глазах в стене образовалось овальное, в человеческий рост отверстие, из которого дохнуло зловонием. От неожиданности вайделот отпрянул и едва не упал в воду, но каким-то чудом сумел все-таки удержаться на тянувшейся вдоль канала узкой полоске суши.
Приведя чувства в порядок и успокоившись, он вернулся к пролому и принюхался. Пахло пылью и тленом, но от зловонных прежних миазмов воздух уже очистился. Внизу лежала груда необожженных кирпичей, весьма древних по виду. Видимо, скреплявший их раствор давно уже превратился в муку, вот легкого толчка и хватило, чтобы перегородка рухнула.
Движимый любопытством, Скомонд осторожно проник в отверстие, поднял факел над головой и… невольно ахнул. Взору его предстал огромный зал с высокими колоннами. Судя по всему, когда-то стены были обтянуты дорогими тканями, но теперь от них остались лишь почерневшие от времени и сырости лохмотья. Груды бронзового оружия соседствовали на полу с окованными металлом сундуками и диковиной формы сосудами, а в резных каменных креслах по периметру зала сидели огромные рыцари в полном боевом облачении. Вот только сквозь великолепные панцири, украшенные золотой насечкой, просвечивали не мускулистые торсы, а кости – в креслах сидели скелеты.
Скомонд догадался, что попал в усыпальницу древних вождей пруссов. Пусть они и не выглядели теми гигантами, какими описывались в легендах, однако и их рост, и прочие физические данные (если судить по панцирям) внушали уважение. «Возможно, это самое первое потомство великанов и людей», – подумал вайделот со священным трепетом и, осенив себя жестами, оберегающими от злых духов, прочел короткую молитву самому древнему богу пруссов. Имя его было известно лишь жрецам и вслух никогда не произносилось; прусские вайделоты величали древнейшего из богов просто и коротко – «Он». Попросив затем у безмолвных скелетов прощения за невольное вторжение в их святая святых, колдун покинул усыпальницу…
– Все готовы? – тихо спросил Скомонд, когда лодки вплыли под крутой берег, нависший аккурат над пещерой.
– Все, – дружно, но тоже вполголоса ответили спутники.
– Помните, что я вам говорил?
– Помним.
– Я иду первым. Остальные – в том порядке, как условились. Зебр! Ты замыкающий. И да поможет нам Перкуно!