Я совершила ошибку. Но раз уж я тут, нужно сохранять спокойствие. Я пошла обратно, стараясь не задевать яйца. Словно попала на выставку адского искусства в Центре Цукерберга. Странный лабиринт парящих яиц. Я посмотрела на потолок и увидела высоко над головой, между шнурами из аэрогеля, серебряные форсунки, похожие на раструбы душа. Интересно, что из них распыляют?
Что же делать? Что же делать? Что же делать?
Обходя помещение, я нащупала нейродетекторы под одеждой-невидимкой и крепче вдавила их в кожу. При этом я случайно сбросила капюшон. Забавно, должно быть, выглядела моя голова, одиноко парящая в воздухе. Я постаралась поскорее исправить оплошность и натянула капюшон обратно. В этот момент я как раз проходила мимо одного из технологов, высокой худощавой женщины с бритой головой. Она меня услышала. Ее холодные глаза обратились прямо на меня, и в них появилось любопытство. Я встала как вкопанная, понимая, что видны крошечный кусочек моего лба и вся левая бровь. Застыв на месте, я задержала дыхание. Женщина все еще смотрела в мою сторону. Оставалось надеяться, что в ее информационных линзах не было функции увеличения масштаба.
Она тряхнула головой, наверное, думая, что ей показалось, и нажала какую-то зеленую кнопку на яйце.
Да, шпион из меня никакой.
В дальнем конце помещения было полно дверей. Дядя Алекс, наверное, за одной из них. И вполне мог наблюдать за мной.
— Помогите, — сказала я тихо, как мне казалось — едва слышно и ни к кому конкретно не обращаясь.
Но мой голос разбудил Мадару в ближайшем яйце:
— Здравствуйте, вам нужна моя помощь?
От этого звука очнулись другие Мадары. На их лицах появились одинаковые натянутые улыбки.
— Здравствуйте, вам нужна моя помощь? Здравствуйте, вам нужна моя помощь? Здравствуйте, вам нужна моя помощь? Здравствуйте, вам нужна моя помощь?
— Нет, мне… — я пыталась спрятать лицо, прекрасно понимая, что от технологов, работающих в помещении, этот переполох уже не скрыть.
— Здравствуйте, вам нужна моя помощь? Здравствуйте, вам нужна моя помощь?.. Вы проголодались? Вы проголодались? Вы проголодались? Вы проголодались?.. Простите, я вас не расслышала. Простите, я вас не расслышала. Простите, я вас не расслышала. Простите, я вас не расслышала…
Очевидно, работа над ними еще не завершилась. Целые ряды Эхо стояли с пустыми глазницами. Я быстро шла по светло-серому бетонному полу в сторону двери.
И тут я кое-что заметила.
Кровь.
Всего пара засохших капель. И еще несколько чуть подальше. И еще. Я пошла по этим запекшимся следам к стене напротив выхода, к последним рядам инкубаторов. Два последних ряда были пустыми. Но кровавый след вел к яйцу в самом дальнем углу. Там внутри была Эхо с искореженным телом. На яйце горела надпись:
«Режим исследования (62): не прикасаться».
Вначале я решила, что это еще одна Мадара, ведь ими было забито все помещение. Только подойдя вплотную, я поняла, что у этой модели слишком светлые волосы.
Там — прямо передо мной — на фабрике, принадлежавшей Каслу, была убийца моих родителей.
Алисса.
Вряд ли я закричала — скорее судорожно вздохнула. Но звук был достаточно громким, она его услышала и повернулась в мою сторону.
Эхо посмотрела на меня, но не узнала, а потом закрыла глаза. Ее тело было изломано, она истекала кровью. Щеки ввалились. Головой она упиралась в стенку прозрачного трехметрового яйца, и оно немного подрагивало. Это была не копия Алиссы, не другая версия. Я видела ту самую Алиссу, в которую въехала на полной скорости. Которую, как я думала, уничтожила. Я готова была упасть в обморок. Все оставшиеся силы, все, что помогало мне держаться и не развалиться на части, улетучилось за пару секунд. Меня повело, и я упала вперед, на яйцо, прямо на светящуюся голубую надпись.
Сработал сигнал тревоги. Оглушительная сирена заставила меня очнуться. Я испугалась. Раздался громкий механический голос:
— Тревога. Посторонний на территории фабрики. Первый ряд. Исследовательская капсула под угрозой. Первый ряд. Исследовательская капсула под угрозой…
Технологи ринулись ко мне со всех концов огромного зала.
— Тревога. Посторонний на территории фабрики. Он невидим, но его зафиксировали термодетекторы.
Сразу после этого объявления надо мной раздался какой-то свист. Я подняла голову, и меня тут же окатило светло-бирюзовой жидкостью.
— Применен антидот к одежде-невидимке.
Невидимое покрытие испарилось, распадаясь под воздействием бирюзовой жидкости. И в следующую секунду я уже стояла без всякой защиты, в джинсах и майке, заляпанных бирюзовыми пятнами. Нужно было выбираться. Я осмотрела комнату, ровные ряды прозрачных яиц, висящих друг за другом, и тела внутри них. И стены, у которых были «глаза», как это почти всегда бывает с такими стенами.
Я сорвалась с места, но вдруг передо мной возник робот-охранник. Небольшой, просто голова на металлических ногах, но вместо ушей у него были ружья, которые целились в меня.
— Стоять!
Пришлось подчиниться.
Несколько человек, в том числе и дядя Алекс, подбежали ко мне. В основном это были технологи, у двоих одежда даже осталась чистой, без бирюзовых разводов. И выглядели они чертовски разозленными. У одного были супермодные белые информационные линзы, и вообще он был больше похож на инопланетянина, чем на человека. У другого на голове торчал красный ирокез. Мои нейродетекторы едва справлялись с моими эмоциями. Дядя Алекс пробился ко мне.
— Что это такое? — сердито закричал он, уставившись на меня. Бирюзовые пятна на его самоочищающейся одежде постепенно таяли и исчезали, как и у всех остальных. Кроме меня. Джинсы более или менее очистились, но майка была из обычной ткани и осталась грязной.
— Что ты здесь делаешь?
Дядя Алекс провел рукой по лицу, будто стирая с него гнев. На щеке у него осталась бирюзовая полоса, похожая на боевую раскраску.
Теперь бирюзовыми стали его пальцы. Он помахал ладонью у меня перед носом.
— Это не имеет никакого отношения к передовым технологиям. Просто краска, смешанная с окисью титана. Вступает в реакцию с одеждой-невидимкой и полностью ее расщепляет. Как правило, такие костюмы носят преступники.
Значит, вот кем я была для него! Преступником? И какое же наказание ждет меня в таком случае?
Он посмотрел на меня, потом на искореженное тело Алиссы, забрызганное кровью, и его голос смягчился:
— Одри, что ты здесь делаешь?
— Это, это…
Выражение лица дяди Алекса опять изменилось. Он повернулся к мужчине с ирокезом, одетому в поношенную, но, судя по всему, самоочищающуюся одежду.