– Тебе она наверняка написала что-то в том же роде, – успокоил он меня. – Только без Максима вместо без Куинси.
Я потерял дар речи. Полина и не думала выходить за него замуж, она приглашала нас на вручение диплома. Пять лет назад, принеся меня в жертву разрыву, на котором настоял Максим, она теперь ставила нас на одну доску.
Он взял мои щеки в ладони и возбужденно потер их.
– Это твоя победа настолько же, насколько и моя, дружище! Если бы ты меня не послушал, если бы не оторвал ее от меня, она бросила бы учебу, перебралась бы поближе к моей тюрьме и кем была бы сейчас? Заведующей парфюмерным отделом в Пуату-Шарант. – Он отпустил меня, чтобы насладиться моей реакцией, отступив на два шага. – Дипломница Оксфордского университета, черт побери, Фарриоль! Ты не можешь не приехать на ее graduation! [16]
Я кивнул. Действительность вышла из-под контроля, но мечты, которые я выбросил из головы, вновь обретали плоть.
– Это с ней ты говорил по телефону?
– Ну да. Когда я позвонил ей по вопросам логистики, позавчера, она сказала, что ты ей не ответил. Вся испереживалась за тебя. Воображала, будто ты на химиотерапии, бомжуешь, burn out [17] … А больше всего беспокоилась, что ты поставил на ней крест.
– Но я послал ей два письма в Оксфорд, и они вернулись! Адресат неизвестен!
Он посмотрел на меня с недоверием:
– А ты что писал-то на конвертах? Univercity of Oxford?
– Да!
– Все ясно. Шишки, что по информатике, они в Oxford Brookes. Это другой кампус, они типа соперничают. Так что если не уточнишь, напишешь просто Оксфорд, то они не перешлют, а вернут. Со мной тоже так было в первый раз.
Глядя на мое опрокинутое лицо, он снова достал телефон и нажал на клавишу автоматического повтора.
– Полина, опять я. Он весь в переездах, не получил наших писем. Я ему все сказал, он где стоял, там и сел, передаю ему трубку.
Он бросил мне телефон, и я едва успел поймать его на лету. Тщетно пытаясь совладать с дыханием, поднес трубку к уху.
– Куинси? Я умирала от беспокойства! У тебя все хорошо? Ты меня не забыл, сможешь приехать?
Время сделало виток. Я лежал на старой раскладной кровати, обнимая ее нагое тело, а она рассказывала мне о Максиме.
– Ну отвечай же! – подбодрил он меня тычком.
Я повернулся к нему спиной, чтобы создать хоть видимость уединения. Закрыл глаза, слушая переливчатый голос, и на долю секунды вернулся в ту ночь в книжном магазине мадам Вуазен. Как будто мы только что проснулись там вместе.
– Ты ему не говори, но я по тебе скучала так же, как по нему, Куинси. Ты не представляешь, как я ждала письма от тебя, – но, с другой стороны, ты молодец, что сдержал обещание, и главное, что писал ему. Я так горжусь тобой, прости, я тебя заговорила, но это просто с ума сойти, до чего… Алло! Алло, ты меня слышишь?
Я не мог выдавить из себя ни слова, парализованный глуповатой улыбкой Максима, который, снова встав ко мне лицом, подбадривал меня движениями подбородка: мол, отвечай.
Кончилось тем, что он вырвал у меня телефон.
– Я тебе подтверждаю: он в порядке, он тебя не забыл, он приедет.
– Подожди…
Он резко развернулся ко мне, прижимая телефон к груди:
– Это слово я вычеркнул из своей головы. Я ждал пять лет, парень, ясно тебе? – И без перехода, прежним жизнерадостным тоном снова заговорил с Полиной: – Он тут чуть в обморок не хлопнулся, так его проняло, я тебе потом расскажу. Ладно, сейчас поведу его чего-нибудь выпить, чтобы пришел в себя, а ты давай наводи красоту к завтрашнему дню. Мы тебя целуем.
С довольным вздохом он убрал телефон и ткнул меня кулаком в солнечное сплетение:
– Все одно к одному, видишь, обалденно! Вы ведь здорово влипли из-за меня, и Полина, и ты. Да, да. Особенно ты. Ты был на волосок от больших неприятностей. Хорошо еще, что я запретил тебе публиковать мою историю, пока я не разгреб все это дерьмо.
Он обнял меня одной рукой за плечи и потащил к проспекту.
– Но теперь с этим покончено. Можешь спрашивать меня о чем хочешь, сегодня я кум королю! Шираковцы трясутся от страха, и правительство Жоспена тоже. Я держу их под колпаком – мне ведь достались все досье президента. Они отлично знают правила игры: если мне в чем откажут, я извлеку на свет божий такое… А хуже всего, что меня не купить. Я никогда ничего не просил для себя, только головы тех, кто убрал Сонназа перед самыми выборами.
– Так это было не самоубийство? – пролепетал я, пытаясь разобраться в выплеснутом на меня потоке информации.
– А как же! – фыркнул он, поморщившись. – Он совсем извелся из-за маленького полипа, испереживался за свой технополис, простить себе не мог, что ликвидировал все наркокартели в департаменте Рона-Альпы, а добили его «многие знания» о счетах избирательных кампаний Ширака и Балладюра. А вот я – я в порядке! Я все могу переварить! И всех их держу за жабры – правых, левых, центр и мафию, вместе взятых!
Он вдруг посерьезнел, схватил меня за руку, дождался, когда тротуар опустеет, и заговорил, понизив голос:
– Я не забуду, что ты для нас сделал, парень. Долг чести, ты знаешь, что это для меня значит. Хочешь орден Искусств и Литературы, передачу на Франс-Кюльтюр, кресло в Академии, должность директора культурных программ на Франс-2? Только скажи.
Я поблагодарил, не попросив ничего конкретного. Трудно сказать, сколько блефа или наивности было в его монологе туза. Во всяком случае, помимо вновь приклеившегося ко мне пластыря, я понял одну вещь: в одиночестве, иссушившем меня после смерти Улисса, мне нужен был друг. Что-то вроде старого кореша-однополчанина. Я не знал, какой будет моя встреча с Полиной, но пока она вновь стала связующим звеном между нами.
– Ты, верно, здорово переживал, что малышка Луиза тебя бортанула, – продолжал он, явно радуясь за меня. – Соседи мне рассказали. Вовремя я, а? Прокатишься в Англию, развеешься. И успокою тебя сразу: если хочешь Полину, оставляю ее тебе. Я-то до нее теперь недотягиваю. Лучшая из выпуска в Оксфорде и будущий Гонкур – вот это будет пара века!
Действительность вдруг настигла меня в сточной канавке на авеню Жюно. Завтра утром нам с Самирой предстояло настелить двенадцать паласов в офисном здании в Исси-ле-Мулино. Стройка века для нас. Премия, необходимая, чтобы заплатить моему дантисту. Я сказал Максиму, что не могу отвлекаться: я с головой погружен в роман, которого мой издатель ждет к концу месяца.
– Ну и что, возьми рукопись с собой, поработаешь в Евростаре. – Прежде чем я успел ответить, он открыл багажник «Даймлера». – Я заказал нам два места в бизнес-классе, тебе никто не помешает. Выезжаем завтра в восемь часов.