– Я должна спросить у своей сестры, – сказала Дарси, набивая эсэмэс: «Как скажутся на бюджете 3500/мес.?»
– Значит, ты хочешь эту квартиру?
– Она мне нужна, даже не знаю почему, – заявила Дарси, рассматривая улицу.
Жизнь кипела, как и под окнами Мокси, но тут, в Китайском квартале, было многолюдней, и с высоты пяти, а не пятнадцати этажей рябой поток горожан казался более близким и индивидуальным. На противоположной стороне улицы сверкал прилавок с белым льдом и серебряной рыбьей чешуей. Все словно купалось в столбах солнечного света.
– Здесь так много места, мне придется рассказывать себе истории, просто чтобы его заполнить.
Имоджен ухмыльнулась.
– Где ты будешь сочинять?
– Стол будет здесь, – Дарси показала на угол комнаты.
Она расположит его наискосок и будет сидеть лицом к окну. У нее тоже будет панорамный вид на улицу. И лишняя мебель ей не потребуется.
– Ты сможешь оплачивать такую аренду. А как насчет еды?
– Может, я не буду нуждаться в пище, – отшутилась Дарси.
Она уже представляла себе школьный стол: квадратный и деревянный, с пластиковым стулом с впадинкой на сиденье. Неужели это все, на что способно ее воображение? Ну и писательница!
Телефон пискнул, пришла ответная эсэмэс от Ниши:
«3500/мес. = 2 года 8 мес. #МатематикаЦарицаНаук»
Дарси простонала и показала сообщение Имоджен.
– Я потеряю четыре месяца!
– Ты можешь устроиться на работу.
Дарси чуть не начала объяснять, что тогда ее родители непременно заставят ее пойти в колледж. Но Имоджен, наверное, думала, что Дарси уже отучилась. Она пообещала себе, что скажет Имоджен о своем возрасте, хоть это и значит, что она почувствует себя зеленой и, если честно, не совсем настоящей писательницей.
Но не сейчас, когда на кону – ее будущее.
Телефон пискнул, снова Ниша.
«Альтернативный план: целых 3 года, зато 17 $/день на еду. Ха-ха, пожирательница лапши! #Разжиреешь».
Дарси вздохнула. Ниша не понимала, насколько дорогой может оказаться обычная лапша в Нью-Йорке. Конечно, есть лапша с черной капустой, свиной лопаткой и восстановленным белым мисо, а есть спрессованные брикеты по цене три штуки за доллар. Дарси не против этого блюда, если в тарелку можно будет добавить соус табаско, [41] куркуму и яйца всмятку. Она сумеет писать, живя на семнадцать долларов в день в этой великолепной комнате.
– Я ее беру, – прошептала она, и Имоджен улыбнулась ей с довольным кошачьим прищуром, как будто никогда и не сомневалась в упорстве Дарси.
– Что ты вытворяешь? – пролаял мужчина, сидящий в черном седане.
Я попятилась от него через тротуар и быстро оказалась на лужайке Андерсонов. Сердце колотилось, мир вновь стал четким и реальным.
– Что я вытворяю? – заорала я. – Это ты пасешь мой дом!
– Как твой дом? – Он взглянул на мой заштопанный лоб. – Ты Элизабет Скоуфилд, да?
– Я та, кто вызовет полицию, если ты не уберешься отсюда! – Моя рука метнулась к карману, где не было телефона.
– Не нужно, мисс Скоуфилд. – Он залез в карман пиджака и выудил бумажник, который распахнул, чтобы показать значок и удостоверение личности. – Агент Элиан Рейес, Федеральное бюро расследований.
Я заморгала и с удивлением уставилась на парня. На фото был определенно он: занудные очки и прочие детали, кроме того, значок вроде бы не был подделкой. Верхнюю часть занимал металлический орел с распростертыми крыльями, казавшийся огненно-золотым под ярким солнцем мира живых.
Агент Рейес захлопнул корочку и распахнул дверцу машины. Однако перед тем, как шагнуть на тротуар, он помедлил, ожидая моего согласия.
Я кивнула, но отступила еще на полшага.
– Извините за причиненные неудобства, мисс Скоуфилд. – Вставая, он положил бумажник в карман, после чего прислонился к седану и скрестил руки на груди. – Я не намеревался никого пугать.
– Тогда с какой стати вы следите за моим домом?
Агент Рейес помолчал, уставившись вдаль.
– Во избежание недопонимания, меня уполномочили рассказать, почему я здесь нахожусь. Причина – в том внимании, которое ты привлекла после нападения террористов.
– Хорошо, но здесь нет ни одного репортера.
– Они были, но вчера устали ждать. Вы умно поступили, не торопясь возвращаться из Далласа.
– Спасибо.
Мне стало интересно, не задумала ли мама это специально.
– Но я не должен защищать вас от репортеров. – Его голос слегка понизился. – Мой непосредственный начальник обеспокоен группой, совершившей нападение.
Я заставила себя дышать спокойно.
– Но они все мертвы.
– Нападавшие да, но они были членами многочисленного культа. – Он снова умолк, размышляя, надо ли продолжать.
– Пожалуйста, агент Рейес, объясните мне, в чем дело?
– Тебе всего семнадцать.
– Очевидно, я – достаточно старая, чтобы суметь подкрасться к агентам ФБР.
В ответ он только изогнул бровь и произнес.
– Полагаю, мне лучше поговорить с твоей матерью.
– Мне бы этого не хотелось. Мама легко пугается. Например, она боится машин на шоссе.
– Думаю, так интересней ехать в автомобиле.
– Вы даже не представляете себе, как! – с жаром воскликнула я. – Но скажите мне, что происходит, агент Рейес? Я пережила атаку террористов-автоматчиков. Наверняка справлюсь и с остальным.
Он опять покосился на мой дом и вздохнул.
– Ладно. Стрелки принадлежали к организации под названием «Шаг к воскрешению» с апокалиптическими умонастроениями, изоляционистским вероучением и харизматичным лидером – в целом, всеми отличительными особенностями деструктивного культа… такие сообщества иногда называют культом смерти.
– Ясно, – произнесла я. – Но сейчас все твердят, будто те четыре парня действовали самостоятельно – без чьего-либо приказа.
– Именно это и утверждают лидеры культа. Но мы пока придерживаемся гипотезы, что террористы в аэропорту явлются членами этого культа, – ответил он, воздев ладони. – Однако тебе не стоит беспокоиться. Просто ты слишком сильно засветилась в новостях.
– В качестве символа надежды, – тихо пробормотала я.