— Вы собираетесь его арестовать? — спросил Марк Гамаша.
— Вы собираетесь выдвигать против него обвинения?
Марк посмотрел на отца, потом на развалину-коня, несчастного, наполовину безумного. И человек Марк улыбнулся:
— Нет. Возвращайся в страну мертвых, отец. Мама была права. Так проще.
Он повернулся и исчез в доме.
* * *
— Ну и семейка, — сказал Бовуар по пути в деревню. Агент Морен пошел вперед в оперативный штаб, а Жильберов они оставили поедать друг друга. — И все же в этом доме соблюдено некоторое равновесие.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Гамаш.
Слева от них он заметил Рут Зардо — та вышла из своего дома в сопровождении Розы, облаченной в свитер. Гамаш написал благодарственную записку за вчерашний обед и во время утренней прогулки бросил ее в ржавый почтовый ящик Рут. Он увидел, как она вытащила записку, скользнула по ней взглядом и сунула в карман своего потрепанного старого кардигана.
— Ну, один умер, другой ожил.
Гамаш улыбнулся, спрашивая себя, адекватна ли такая замена. Рут увидела их в тот самый момент, когда Бовуар заметил ее.
— Бегите, — прошипел он в ухо шефа. — Я вас прикрою.
— Слишком поздно, сынок. Утка нас видела.
И в самом деле, если Рут благополучно игнорировала их, то Роза устремилась вперед с пугающей скоростью.
— Кажется, вы ей нравитесь, — сказала Рут Бовуару, хромая следом за уткой. — Правда, у нее птичьи мозги.
— Мадам Зардо, — с улыбкой приветствовал ее Гамаш.
Бовуар же поедал ее сердитым взглядом.
— Говорят, что Жильбер подбросил тело в бистро Оливье. Почему вы его не арестовали?
— Вам это уже известно? — спросил Бовуар. — И кто же вам сказал?
— А кто об этом не говорит? Вся деревня. Ну, так вы собираетесь арестовать Марка Жильбера?
— За что?
— Для начала, за убийство. Вы что, с ума сошли?
— Это я с ума сошел? А кто разгуливает с уткой, одетой в свитер?
— А чего бы вы от меня хотели? Чтобы она замерзла до смерти, когда наступит зима? Да что же вы за человек такой?
— Я? Если уж мы заговорили о сумасшедших, то расскажите-ка мне про записку, которую вы передали мне через Оливье. Я даже не помню, что там было написано, но никакого смысла в ней не было.
— Вы думаете, не было? — Морщинистая старая поэтесса фыркнула.
— «Может, во всем этом есть что-то ускользающее от меня», — процитировал Гамаш строки стихотворения.
Рут холодными глазами посмотрела на него:
— Это было частное послание. Не предназначенное для вас.
— И что оно значит, мадам?
— Пошевелите мозгами. И он тоже пусть пошевелит.
Ее рука нырнула в другой карман, извлекла оттуда еще один клочок бумаги, аккуратно сложенный. Рут протянула его Бовуару и направилась к бистро.
Бовуар посмотрел на идеальный белый квадратик у себя на ладони, потом его пальцы сомкнулись, сжимая бумажку.
Двое мужчин проводили взглядом Рут и Розу, которые пересекали деревенский луг. На дальнем конце луга они увидели людей, входящих в бистро.
— Она явно спятила, — сказал Бовуар по дороге в оперативный штаб. — Но она задала хороший вопрос. Почему мы никого не арестовали? Мы могли бы целый день заполнять документы на арест, выбирая между папочкой и сыночком.
— С какой целью?
— С целью осуществления правосудия.
Гамаш рассмеялся:
— Об этом я совсем забыл. Спасибо, что напомнил.
— Нет, правда, сэр. Мы могли предъявить им обвинения по множеству статей, начиная с вторжения на чужую территорию и кончая убийством.
— Мы оба знаем, что его не убили в той прихожей.
— Но это не значит, что Марк Жильбер не убил его где-то в другом месте.
— А потом приволок в собственный дом. После чего снова взвалил себе на плечи и потащил в бистро?
— Это мог сделать отец.
— Зачем?
Бовуар задумался. Он не мог поверить, что эта семейка ни в чем не виновата. И убийство было как раз в их духе. Хотя более вероятным казалось, что они там все поубивают друг друга.
— Может, он хотел подстроить козу своему сыну, — сказал Бовуар.
Но в такой логике был изъян. Они остановились на каменном мосту через речку Белла-Беллу, и инспектор встал у перил, задумавшись. Лучики солнца отражались от воды, и Бовуара на мгновение зачаровало это движение.
— Может быть, все как раз наоборот, — сказал он, нащупывая мысль. — Может быть, Жильбер хотел вернуться к сыну, но ему нужен был предлог. Для любого другого это было бы смешно, но у него такая гордыня, что он не мог просто вернуться, постучать в дверь и извиниться. Ему нужен был предлог. Я могу представить себе, как он убивает бродягу — человека, которого считает намного ниже себя. Которого может использовать в своих целях.
— И что же это за цели? — спросил Гамаш, тоже глядя в прозрачную воду.
Бовуар повернулся к своему шефу, увидел отраженный свет, играющий на его лице.
— Воссоединиться с сыном. Но он должен был предстать спасителем, а не каким-то неудачником-отцом, который приполз к семье.
Гамаш с интересом посмотрел на него:
— Продолжай.
— Поэтому он убил бродягу, человека, исчезновения которого никто не заметит, подбросил его в прихожую сына и стал ждать фейерверка, полагая, что сможет вернуться в семью и занять там главенствующее положение, когда потребуется его помощь.
— Но Марк перетащил тело, и этот предлог исчез, — сказал Гамаш.
— Ну да. Интересна последовательность событий. Мы узнаем, что тело находилось в старом доме Хадли, а час спустя появляется папочка.
Гамаш кивнул, прищурившись, потом снова уставился в струящиеся воды реки. Бовуар достаточно хорошо знал своего шефа: тот теперь медленно перебирал в уме все подробности дела, пробирался по скользким скальным тропинкам, пытался найти верную дорожку, которая затерялась среди обмана и времени.
Бовуар развернул бумажку, которую всучила ему Рут.
Я сижу, где посажена, созданная
из камня и желаемого, выданного за действительное:
— Кто такой Винсент Жильбер, сэр? Вы, кажется, знаете его.
— Он святой.
Бовуар рассмеялся, но, видя серьезное лицо Гамаша, оборвал смех.
— Что вы имеете в виду?
— Есть люди, которые в это верят.
— Мне он показался закоренелым мерзавцем.
— Это самая трудная часть процесса. Отделить одного от другого.