— Возьми его, — кивнул охотник.
— Тебе надо, ты и бери.
— Даша! Выброс магии разнесет половину леса!
— Я не знаю, как им пользоваться!
— Эта вещь твоя по праву происхождения. Кровь подскажет!
— Черт! — Я схватила кованый обруч, охнула, почувствовав ожог, и быстро напялила венец на голову.
Отвратительнее запаха жженых волос может быть только осознание, что эти волосы — твои. И тут меня накрыло. Да так, что все мои предыдущие видения сейчас показались бы мне просто детскими забавами. Миллионы миров вселенной, мириады бусинок, нанизанных на нить бытия. И я видела их все одновременно — все войны, все несчастья, все страдания. И я знала, что в немом крике открываю рот, чтобы спеть свою страшную песнь смерти.
— Передайте за проезд!
— А волшебное слово?
— Абракадабра!
NN
Я всегда ненавидела истории, которые стартуют с похмельного пробуждения главного героя. Ну, помните, в тысяче книг — некто разлепляет глазки, ощущая бяку во рту, тяжесть в голове, и долго со вкусом мусолит единственную мысль: «Это ж надо было так набраться?» А вот сейчас я сама была героиней подобной чуши. Сначала вернулся слух. Тоненький писклявый голосок где-то на периферии сознания тарахтел на абсолютно незнакомом языке. Я удивилась — все мое недолгое пребывание в волшебном мире проходило под эгидой мультилингвальности. То есть я догадывалась, что с малышами пикси я разговариваю вовсе не на своем родном наречии, но никаких трудностей при этом не испытывала. На то этот мир и чародейский, чтоб языковые барьеры преодолевались как по волшебству. Хотя почему «как»?
Несколько раз повторенные «аморе», «реале» и «перке» — позволили мне предположить, что Пак (к тому времени я уже опознала его голос) бегло говорит по-итальянски. За этот вывод зацепилось воспоминание об Адриатике и вольном охотнике по кличке Кнутобой. «Сирена, — сказал зеленый, — ла носта вера…» Я чуть повернула голову, которая, кстати, адски болела в полном соответствии с похмельным каноном. Светало. Косые солнечные лучи расчерчивали пространство под сосновыми лапами. Ветер донес до меня запах гари. Значит, от места ночных событий меня оттащили не очень далеко. Я лежала на розовом каремате, краешек которого трогательно выглядывал сбоку, под головой была свернутая рулоном куртка. Кто-то позаботился обо мне после того, как я позорно отключилась у алтарного камня. Черт! Венец! Где он? Артефакт обнаружился у меня на груди, судорожно сжатый исцарапанными пальцами. Теперь, при хорошем освещении, он напоминал скорее неаккуратно согнутый моток проволоки. Я представила, как замечательно по центру этого неровного кольца будет смотреться зажженная свеча, и поежилась. Хоронить они меня собрались, что ли? Надо срочно все выяснить и расставить точки над «ё». Как гласит народная партизанская мудрость, первым делом надо взять «языка». Вон он — ни о чем не подозревающий будущий военнопленный, сидит на низкой сосновой ветке, держа в руках мутный дымный шар. И про собеседника его адриатического расспросить тоже не забуду. Даром я, что ли, столько фильмов в свое время тематических пересмотрела? Воображение услужливо нарисовало мне захваченное врагами село, захламленную горенку, Пака в рваной телогрейке и меня — в сапогах, галифе и кителе, картинно поигрывающую стеком.
От немедленного воплощения моих бредовых фантазий зеленого спас Ларс. Приближения охотника я не заметила, но ноздри нюхача дрогнули, он резко поднял голову, глядя куда-то вдаль, потом сжал ладони. Шар лопнул, дымное облако мгновенно развеялось.
— Она не приходила в себя! — поднеся руку к тирольской шляпе, отрапортовал Пак. — Хочешь меня сменить?
— Да. — Охотник присел вполоборота ко мне. — Ступай, Бусинке нужна помощь в восстановлении зданий.
— Услуг от громадин она принципиально не принимает?
— Громадины уже сделали, что могли. Теперь дело за пикси. Алтарный камень еще не сбросил излишки магии, так что ее планируется использовать прямо сейчас.
— Интересненько! — Пак захлопал в ладоши. — Тогда я полетел. Оставляю тебя наедине с предметом страсти, о мой скоропостижно влюбленный друг! Надеюсь, ты не воспользуешься моментом и не…
— Пошел вон, — устало прошептал Ларс.
Жужжание тоже может быть обиженным. Зеленый улетел.
Если бы Блондин Моей Мечты сейчас посмотрел в мою сторону, он заметил бы бисеринки слез, сбегающие по щекам. Потому что, черт возьми, мне сейчас было хорошо, именно так — до слез хорошо. Но он уставился в переплетение ветвей, напряженно о чем-то размышляя. А я, максимально скосив глаза, могла любоваться его четким профилем. Так мы и молчали некоторое время, занимаясь каждый своим делом.
— Я должен отомстить…
«Эй, товарищи! Это он кому сейчас говорит? Предположительно находящейся без сознания мне?»
Ларс на мгновение запнулся, будто подбирая слова:
— Мне никогда особо не нравились хумановские женщины. Слишком простые, слишком приземленные, слишком алчные…
«Интимные воспоминания, голос с хрипотцой, от которого по моему позвоночнику маршируют орды мурашек. Помолчу я пока, пожалуй…»
Внутренний монолог нисколько не мешал мне вслушиваться в излияния Ларса, потому что оригинальных соображений в голове не появлялось, все свои ехидные мысли я временно перевела в фоновый режим и перестала обращать на них внимание.
— Когда я увидел тебя в клубе, это было как удар молнии. Прямой взгляд — без капельки похоти, без грамма алчности, чистое, как серебро, восхищение. На меня никто никогда так не смотрел, даже мать, даже… Нет, я не хочу сейчас говорить о ней. Я хочу говорить о тебе. Ты так смешно морщила нос, старательно объясняла, приняв меня за бармена, что вообще-то не пьешь, смешно округляла губы, проговаривая букву «о», как будто собиралась задуть свечу. Я пропал моментально, еще до того, как увидел нежную шею, когда ты отбрасывала назад непослушные пряди волос. Прикоснуться к твоей руке как бы случайно было наградой. Мое сердце билось, как кузнечный молот, когда ты торжественно семенила к своей подруге, стараясь не расплескать напиток. Faen! Мне хотелось сразу же забрать тебя к себе и запереть. А потом терпеливо ждать, понемногу открывая свой мир, осторожно, стараясь не спугнуть и не погасить это восхищение во взгляде. Я почти решил, что эту ночь ты проведешь со мной — далеко, в лесу, у маленького озера с изумрудной водой. Я развел бы костер и укутал в плед твои дрожащие плечи. Мы смотрели бы на звезды и говорили… Но Пак! Черт возьми, Пак все разрушил! Он знал, что сирена мне нужна срочно. Только за такую услугу Господин Зимы согласился бы расстаться с ледяным кинжалом. А я так давно ждал этой возможности, так давно хотел мести. О, как же я был разочарован, когда понял, кем ты являешься на самом деле. Я еще мог отступить, даже когда Эмбер…
— Слушай, а она вообще жива? Ты пульс проверял?