Я подавилась ругательством и медленно обернулась. Господин Зимы приближался, левитируя сантиметрах в пяти над землей. Такую походочку я раньше видела только в фильмах про вампиров. И если бы волшебное дитя сейчас было одето ну хотя бы в длиннополый черный плащ, я бы уже орала и улепетывала со всех ног. Но Господин Зимы, видимо, экономил на гардеробе. Он был в уже знакомом мне шерстяном свитере крупной вязки, штанах с пузырями на коленях и (шок и трепет!) вязаных носках. Хотя, если у него в привычках ходить, не касаясь снега, с обувью он действительно может не заморачиваться. Повелитель темных фейри поравнялся со мной и спрыгнул с прозрачной ледяной платформы, которая сразу же пошла трещинами и разлетелась на множество осколков.
— …! — поднялись к небу ледяные глаза. — Вот и все.
У меня в голове все по полочкам. На одной — тараканы, на другой — мания величия.
NN
Язык до Киева доведет.
Пословица
Убаюкивающие монотонные покачивания, ярко-красный купол воздушного шара над головой, мужчина рядом — что еще нужно для счастья? Разве что чашечку горячего кофе и душ, можно и в обратном порядке, я не привередлива. Ну, по крайней мере, раньше я думала именно так, когда мечтала о путешествиях, о романтике с песнями у костра, палатками на косогорах и муравьями в нижнем белье. Правда, любовь моя к приключениям была платонической, односторонней. Может быть, потому, что в походы мне было ходить запрещено. Бабушка относилась к воспитанию единственной внучки с положенным бабушкам пиететом. «Как? А если ты промочишь ноги? А если сорвешься со скалы? А если ты проткнешь пятку ржавым гвоздем или заостренной корягой?» Слабые мои возражения, что идти придется всего-то километров двадцать, что водоемов на маршруте не встретится, а на случай неожиданных ранений при мне будет аптечка со всем необходимым, в расчет не принимались. Когда я подросла и вступила в счастливую пору пубертата, опасности выросли вместе со мной. И самой главной из них была… Ну да, случайные сексуальные связи. В воображении бабули невинная пешая прогулка приобретала черты то ли свингер-пати, то ли древнеримской оргии. Потому что знакомая знакомой, знакомая которой знает девочку, которая ходит в походы с одноклассниками, в красках эти самые непотребства описывала. Так что — «нет», «ни за что» и «никогда». А потом я совсем выросла, окончила школу, и мне стало вообще не до туризма — институт, работа, домашние хлопоты, бабушкина затяжная болезнь…
Зато теперь мечта исполнилась, и романтику предстояло хлебать полной ложкой, с опасностью подавиться.
Корзину тряхнуло. Я взвизгнула, а Ларс улыбнулся.
— Как называется страх высоты? — Изо рта у него вырвалось облачко серебристого пара.
— Акрофобия. Неужели я тебе этого не говорила?
Он рассеянно кивнул и продолжал смотреть на мои губы. Я покраснела, как школьница.
— Нам еще долго лететь? — И увернулась от объятий, повторяя про себя, как мантру, что пока зубы не почищу — никаких поцелуев.
Воздушный шар, захваченный Паком, оказался невероятно полезной штукой. Крылатый Урух, чудом уцелевший под обломками цитадели, не смог бы перенести всю нашу пеструю компанию к кордонам Лета. Анна рассчитала расстояние, на которое подлететь будет безопасно, и мы разделились, условившись о месте встречи. Изучение карты, маршрута и даже управление нашим в принципе неуправляемым летательным аппаратом я доверила Ларсу. Потому что… Черт! Охотнику я могла бы доверить гораздо больше, чем моя жизнь.
— Доброе утро. — Джоконда, пошатываясь, выбиралась из-под вороха шкур.
Я настороженно ответила на приветствие. Наше с блондинкой перемирие было шатким.
Сирена зевнула, по-кошачьи открыв рот, и потянулась.
— Утро, говорю, или вечер?
— Тебе какая разница? — сварливо запищал Пак. — У тебя же все равно распорядок дня — поесть, поспать и повторить.
— Мне отдыхать перед испытаниями надо, сил набираться. — Джоконда рассеянно отыскивала взглядом корзину с едой. — Инициация не за горами.
— Как раз за горами, — не успокаивался зеленый. — За одной-то точно. Кстати, нам еще долго лететь?
Ларс наконец вынырнул из каких-то своих грез и соизволил ответить:
— При таком ветре мы достигнем точки сбора к вечеру. Урух подаст дымовой сигнал при нашем приближении. У них в отряде двое альвов — передвигаются они быстрее нас.
Бурдючок с водой обнаружился под рукой, и я перегнулась через борт корзины, чтобы прополоскать рот. Мне было чертовски неловко. Я вдруг стала искренне сочувствовать Жанке, которой приходится делить свою квартиру с ордой родственников: папа, мама, громогласная бабуля с неугомонным дедулей, дедуля номер два, с отцовской стороны. Правда, у Арбузовых жилая площадь побольше, чем у нас сейчас, но все равно людей жалко.
Я умылась, меланхолично любуясь капельками, исчезающими в плотной подушке облаков. Высоко мы забрались, километров на семь-восемь, я думаю, и холодно так поэтому. В моем мире самолеты примерно на такой высоте летают.
— Я на разведку, — решил Пак, балансируя на одном из скрепляющих тросов. — По твердой земле похожу, а то я, кажется, от Дашки какую-то фобию подцепил. Да, точно, воздушную фобию, воздушно-капельным путем. Скоро вернусь! Или не скоро.
И пикси, сложив руки на груди, а крылья за спиной, камнем упал вниз.
Джоконда опять заползла в свое гнездо и отвернулась к стене, я последовала ее примеру, тем более что в моем гнездышке меня ждали. Корзина, сплетенная из глянцевой голубоватой лозы, едва слышно поскрипывала, магическая «горелка», установленная ровно там, где, как я предполагала, могла находиться настоящая, то есть под раструбом купола, исправно выбрасывала в воздух струйки гламора. Скрип-скрип, пых-пых… И что еще остается делать в дороге? Только спать. Дремать, убаюкиваясь под нестрашным шумом ветра, подремывать, похрапывать…
— Ты слышишь меня, Дашка?
Ларс крепко обхватил меня сзади.
— Слышу, — отвечала я шепотом. — А вот мой артефакт больше не говорит со мной. И от этого немножко страшно.
— Когда была ваша последняя беседа? — Сильные ладони по-хозяйски гладили мой живот, и я не могла сосредоточиться, и вовсе не от возбуждения, а потому что задерживала дыхание, чтоб его, живот этот треклятый, втянуть.
— Еще в цитадели. Он пытался объяснить мне что-то о Книге Смерти, а вместо этого…
Я остановила шарящие по моему телу руки и с пятого на десятое пересказала Ларсу историю девочки Нюши и ее встречи с юным принцем фейри.
— Это многое объясняет, — тихонько проговорил охотник. — Так вот чьи поцелуи унюхал на ней Пак! Анна всю жизнь любила Господина Зимы, а перенестись к нему в своем теле не могла.
— А он? Ваш темный господин? Он ее любил? Могут ли альвы…