Он открыл ее и осторожно шагнул наружу. Там находилось розовое, влажное горло, плотные узлы миндалин смыкались, словно сталактиты. Большие черные зубы начали опускаться сверху, чтобы раскусить его пополам. За его спиной кресло подползало все ближе и ближе…
На этот раз, когда Виктор очнулся, он услышал уже два голоса. Он узнал в одном из них тот же самый, что заставил его ранее открыть глаза. Это был нежный, приятный голосок, из тех, что звучат в рекламных роликах по телевидению и из репродукторов на терминалах самых комфортабельных авиалиний. Новый голос был сиплый, немолодой, определенно мужской.
Открыв глаза, он увидел лицо, соответствовавшее этому голосу: с тяжелой челюстью, широким ртом и плоским носом. Черные глаза внимательно смотрели на него.
— Я думаю, это нервное истощение, — сказал мужчина.
— Но он поправится? — с тревогой спросила женщина.
— Ему нужен непродолжительный отдых.
— А что с его… грудью?
— Это не опасно. Я не понимаю, как он получил такие ранения.
— Ты видел его машину?
— Да. Но это ничего не объясняет.
— Будет больно, когда ты будешь вытаскивать щепки?
— Да нет, мне ничуть не будет больно, — пошутил мужчина.
Когда она игриво шлепнула его, он добавил:
— Я никогда не видел, чтобы ты так о ком-то заботилась. — Он деликатно кашлянул. — В особенности о мужчине.
— Ты — старый козел, — сказала она.
— А ты — молоденькая овечка. Через какое-то время ты найдешь себе другого приятеля по пастбищу. Один брак ничего не значит, дорогая. Этот молодец может оказаться совершенно не похожим на типа вроде Генри.
— Ты псих! — вздохнула она. — Он не похож на него.
Человек кашлянул опять.
— Нет, больно ему не будет. Чтобы быть уверенным, я дам ему обезболивающее. Он ничего не почувствует.
— Я не хочу, — прошептал Солсбери, все еще находясь в полуобмороке.
Голос его звучал так, словно горло у него было воспалено.
— Что такое? — спросил мужчина.
Перед глазами Виктора появилось прелестное личико, которое он где-то видел раньше… Несомненно… он просто не мог вспомнить где. Он действительно многого не может вспомнить…
— Вик, — сказала женщина, протягивая руку, чтобы прикоснуться к его лицу.
— Тсс, — предостерег сиплый, — он бредит. Не нужно с ним разговаривать.
— Если вы дадите мне лекарство, — сказал Солсбери, — дверь меня в два счета слопает.
— Не слопает, — ответил сиплый. — Я уже надел ей намордник.
— Тогда кресло, — сказал Виктор. — Кресло или стол сожрут меня живьем!
— У них нет ни малейшего шанса. Я весьма строго предупредил этих чертенят.
Потом был неожиданный укол в руку Солсбери, ощущение холода, момент безмятежной радости и темнота. На этот раз была полная и совершенно пустая темнота — без каких-то таинственных комнат с пожирающей людей мебелью или прочих ужасов. Он погрузился в эту тьму, словно в болото, и перестал думать.
Проснувшись, он ощутил, что его тело превратилось в сплошной пустой требовательный желудок. В нем не было места для каких-либо чувств, кроме голода. Моргая, Виктор глядел на белый потолок до тех пор, пока не убедился, что у него не кружится голова. В челюсти засела тупая боль, он помнил, как треснулся ею об пол. Руки покалывало, как будто он расчесал их, в груди было странное чувство, как будто ее обожгли, в ногах ощущалась слабость; он мельком вспомнил, как бежал босиком по острым камням.
Потом вдруг к нему вернулась память. Он сел в кровати, ожидая удара раскаленного луча, который разрежет его на куски.
Вместо этого ужаса он увидел Линду Харви.
Она, видимо, уже давно сидит здесь, в кресле с изумрудной обивкой, рядом с кроватью. Встав, она подошла к нему, положила руки на его плечи и заставила лечь снова. Он позволил себе расслабиться. Робот-киллер ликвидирован. Куча обломков — вот и все, что от него осталось. Сейчас Виктор Солсбери может позволить себе расслабиться.
— Как вы себя чувствуете?
Он потянулся, раздумывая, что бы ответить.
— Неплохо, если подумать.
— Не пытайтесь подняться. Вы голодны? Я сейчас накормлю вас.
— Я готов глотать столовые приборы.
— Нет необходимости. Сейчас принесу вам кое-что повкуснее.
Она двинулась к выходу.
— Подождите.
— Что-то не так?
Она полуобернулась, демонстрируя свой очаровательный профиль.
— Как вы меня нашли? Кто тот человек, что был рядом с вами? Что…
— Позже. Все вопросы позже. Вам нужно поесть.
Потом она исчезла, мелькнув гладкими загорелыми ногами. Он откинулся на подушку, улыбаясь и думая о том, как она суетится на кухне. Эта мысль ему очень понравилась. Но были и другие мысли, которые ему пришлись совсем не по вкусу…
Он подумал о роботе-убийце. Его пришлось уничтожать так долго, потому что он был снабжен запасными каналами и вторичными проводниками, способными заменить первичные, когда те разносит вдребезги разящими наповал выстрелами. Окажись на месте Солсбери с его запрограммированной сверхчеловеческой быстротой реакции обычный человек (вроде Гарольда Джакоби) — он бы не выжил, не спасся. А что, если этот робот пришел убить Джакоби, а не Солсбери? Не о том ли говорил компьютер, информируя, что Джакоби в любом случае умер бы через месяц? Но месяц еще не истек. Даже неделя не прошла. Ах да, две недели сна в пещере. Но все равно до месяца не хватало целой недели.
Не поэтому ли 810-40.04 хранил молчание? Не думал ли он по-прежнему, что назначенная дата наступит через неделю?
Ящерообразные твари не похожи на тех, кто легко отказывается от задуманного. У него не было ни малейшего сомнения, что робот пришел в этот мир через портал, через тот проход в стене подвала, через тот круг голубого света, через окно в параллельный мир.
Но не явится ли сюда одна из "ящериц", чтобы добить его? Побоится? Не похоже. "Ящерицы", подумалось Виктору, не выказывали особого страха при боевых ситуациях. Они наверняка могущественнее людей. Технологический бум распространился у них со скоростью ядерного гриба, в то время как культурное и социальное развитие недалеко ушло от стадии пещерного человека. Они выглядели дикарями с острым интеллектом, умными дикарями.
Когда они намерены заслать через портал следующего робота? Или эти создания впервые нанесут Виктору Солсбери личный визит? Тут ему пришло в голову, что звуки по ночам и появление робота приходились примерно на половину первого ночи. Может быть, это единственное время, когда можно открыть портал? Надо быть готовым к половине первого следующей ночи.