Местные жители знали, при встрече насун любого убьет. Иначе убьют его. Выследят и точно убьют.
Отец, Семен Федулович, поучал своих сыновей:
– Если в тайге чужой, кедровка звучок подаст, но самое главное – ворон. – Он поднял палец и помахал им, будто грозя. – Не ворона, а ворон. Ворон больше вороны в три раза, величиной с большую черную курицу. И если ворон сказал «ка-а-а-а-р»…
– Бежать надо? – спросил Митька.
– Скрадывайся. Сиди не дыши. И чтоб не бзднул, ни сучок не сломал. Нужно – день просиди. Когда уйдет подальше, тогда аккуратненько выйдешь.
Отцовская наука пошла впрок, мальчишки намертво усвоили законы тайги.
Дурнина закончилась, и началась коренная тайга, а вместе с ней чуть заметная тропка, которая петляла среди деревьев – замшелых лиственниц, кедрача и вековых сосен. Здесь, как на дурнине, зверствовал гнус. Комары тоненько и зло ныли, впиваясь в уши, лицо и шею.
Часа через полтора им встретился первый дубас, трехсотлетний кедр, волшебное дерево с гигантской зеленой кроной. К такому подойдешь, закинешь голову – и залюбуешься, какая в нем сила.
Так они прошли еще два часа, если не больше. Идут-идут, а все смотрят, чтобы нигде никакой подвижки, ветка не шелохнулась, птичка не крикнула.
Тайга стала редеть, над деревьями уже вздымался горный хребет. Гольцы, а значит, шалаш был совсем рядом.
– Ка-а-а-а-р-р!
Ленька быстро присел и дернул за рукав Митьку. Тот тоже опустился на корточки. Ворон прокричал еще раз:
– Ка-а-а-а-р-р!
В кронах деревьев громко застрекотала кедровка.
– Здесь недалеко насунья тропа, варнаки золото носят, – прошептал Митька. – Батя так говорил…
Ленька зыркнул на него и сделал знак спрятаться в ельнике. Сам короткими перебежками удалился метров на сорок, так, чтобы не выпускать брата из виду. Дальше они все сделали так, как учил отец: тихо сидели каждый в своем укрытии.
Кедровки не унимались. Теперь их было не меньше трех, значит, тот, кто шел по тайге, был где-то близко.
– Ка-а-а-а-р-р! Ка-а-а-а-р-р! – отчетливо крикнул ворон.
За стволами мелькнул человек. Сгорбившись, он стремительно шагал в их направлении. На его спине был рюкзак, на плече висел карабин. Когда мужчина приблизился метров на сто, Митька неожиданно вскрикнул, выскочил из укрытия и радостно побежал навстречу.
– Дядя Вася!
Теперь и Ленька узнал в мужчине друга отца, но с места не двинулся, наблюдая за тем, как младший брат скинул короб и бежал навстречу Ягуде. Тот вдруг остановился, сдернул с плеча карабин и наставил его на Митьку.
Несколько мгновений растянулись в целую вечность. Треснул выстрел, и с деревьев разом вспорхнули птицы. Митька споткнулся, отпрянул, и его голова разлетелась красными клочьями. Потом, безголовый, он упал на траву.
Ленька ткнулся лицом в мох и сцепил зубы. Ощутив солоноватый вкус крови, даже не понял, что насквозь прокусил язык. И когда снова поднял голову, увидел, как Ягуда разглядывает мертвого Митьку.
Вдавив тело в изложину между корнями кедра, Ленька нащупал ружье, бесшумно подтянул его и уложил дулом на корень. Ягуда поднял голову и, выставив карабин, стал бешено крутиться на месте. Чуть выждав, Ленька нажал на курок. Ягуду словно переломило. Отбросив оружие, он скорчился. А когда отнял руки от живота, взревел и стал размазывать по лицу алую кровь.
За полчаса до прибытия в Слюдянку Сергей Дуло стоял у окна и смотрел в темноту. Где-то там был Байкал. По коридору бегала сонная проводница и стучала в двери.
– Просыпаемся! Через тридцать минут Слюдянка!
Из купе выглядывали заспанные пассажиры, после чего началась возня и беготня в туалет.
Полина Свирская уже приготовила чемоданы и, устроившись за столиком, помешивала сахар в стакане, который сидел в настоящем железнодорожном подстаканнике.
Сергей опустил окно, в лицо пахнуло морской свежестью. В темноте замелькали редкие огоньки, которые, извиваясь, отражались в черной воде. Издалека долетел протяжный свисток тепловоза.
– Белье сдали? – Возле него остановилась девушка-проводница.
– Полина, мы сдали белье? – спросил Сергей у жены.
– Я сама унесла его десять минут назад, – сказала Полина.
Ничего не ответив, девушка заглянула к соседям.
– Здесь белье сдали?..
Полина придвинула второй стакан и похлопала по дивану рядом с собой.
– Иди сюда.
Сергей вернулся в купе и быстро допил чай. Потом уселся рядом с Полиной.
– Неужели тебе не нравится? – спросила она.
– Что?
– Новые места. Путешествие. Отдых.
– Нравится. – Ответив так, он покривил душой. Их путешествие пока заключалось в шестичасовом перелете из Москвы в Иркутск и трех часах, проведенных в мягком вагоне. Ему удалось вздремнуть пару часов, но лучше бы он и вовсе не спал. Настроение было ни к черту. – Нравится, – повторил он.
– Врешь. Я слишком хорошо тебя знаю.
– Там Байкал. – Сергей кивнул на окно в коридоре.
– Не заговаривай мне зубы. Выключил свой мобильник?
– Мне могут позвонить по работе.
– Именно поэтому я прошу его выключить.
Вздохнув, Сергей Дуло вынул свой телефон и демонстративно, на глазах жены, его отключил.
– Молодец, – похвалили Полина.
В купе заглянула проводница:
– Прибыли. Готовимся к выходу.
Они, не сговариваясь, обернулись к окну и увидели, что за стеклом проплывают слабоосвещенные станционные постройки. Сергей встал, забрал оба чемодана и прошел в коридор, где уже толпились груженые пассажиры. Он крикнул:
– Идешь?!
Полина взяла свою сумочку и двинулась вслед за ним.
Их вагон остановился напротив серого здания, на котором были синие буквы: «Слюдянка». Отстояв небольшую очередь, они вышли в тамбур. Дуло спрыгнул на землю, забрал чемоданы и отнес их на перрон. Затем вернулся и подхватил Полину.
– Хорошо иметь сильного мужа, – заметила она мимоходом.
– Хорошо иметь худую жену. – Сергей поставил ее рядом с собой, поднял чемоданы и зашагал к вокзалу.
Они прошли через пустой зал ожидания и оказались на улице с другой стороны здания. Дуло направился к ближайшему такси и спросил через открытое окно у развалившегося в кресле водителя:
– До санатория «Байкальская здравница» довезете?
Тот резко выпрямился и запустил двигатель.
– Садитесь!
– Сколько будет стоить? – поинтересовалась Полина.