– Нет, нет. Все в порядке. Я прямо сейчас и позвоню, – краснея отчего-то еще больше, заверила ее девушка. Чего она так разволновалась из-за такого пустяка, Яна и сама не знала.
В принципе волноваться ей было не о чем. Стоит позвонить матери, и та примчится с документами, и возможно, даже завтра. В крайнем случае послезавтра. Конечно, персонал больницы вынужденно станет свидетелем спектакля под названием «убитая горем мать», или «мать, теряющая свое единственное дитя», или еще чего-то в этом роде, но документы она привезет. Но отчего-то от одной мысли о мамочкином визите Яну наизнанку выворачивало.
Нет. Что угодно, только не это. Девушка насупилась и отвернулась к стене. Можно, конечно, попросить соседку, Анну Ивановну, бабушкину давнюю подругу, но у той нет ключей, размышляла Яна, прекрасно понимая в душе, чего именно ей хочется.
А почему, собственно, нет? Яна оказалась в сложной ситуации, она попала в беду, она стала жертвой нападения, ей не к кому обратиться, а если и есть к кому, то это совершенно чужие люди.
И Яна стремительно, поддавшись неожиданно сильному эмоциональному импульсу, набрала номер телефона. Набрала по памяти, хотя никогда прежде по нему не звонила, но много раз, особенно когда ей было плохо, тоскливо, одиноко, она отчего-то набирала его и тут же нажимала на сброс. На что она надеялась, девушка и сама бы толком не объяснила. Наверное, ни на что. Оттого и сбрасывала набор. Но, видимо, глубоко в ее душе существовал тайный детский уголок, в котором все еще жила по-детски наивная, до смешного нереальная вера в чудо. В то, что вдруг появится он, сильный, заботливый, любящий ПАПА, и защитит свою девочку от бед и напастей. Дурь и глупость.
– Слушаю, – неожиданно раздался в трубке низкий незнакомый голос с легкой прокуренной хрипотцой, и двух секунд не прошло.
Яна от страха и неожиданности едва трубку не выронила, но каким-то чудом все же собралась и севшим от волнения голосом с трудом выговорила:
– Виктор Александрович?
– Да. Слушаю, – так же отстраненно, без всякого интереса ответил голос.
Яна откашлялась, отчего-то рассердилась и строгим, почти обвиняющим тоном произнесла, выпрямляясь на тощих больничных подушках:
– Меня зовут Яна Викторовна Сорокина, и я ваша дочь.
– Кто вы моя? – тем же безучастным тоном спросил «папуля», словно она сообщила ему не об их родственной связи, а о том, что является представителем страховой компании.
– Ваша дочь, – как можно тверже повторила Яна, уже всей душой раскаиваясь в собственном идиотском поступке. Но отступать было поздно. Если она сейчас бросит трубку, то уже никогда не сможет ему перезвонить, поговорить с ним, увидеть, наконец. Придется идти до конца. – Мне двадцать восемь лет, я работаю, так что алименты мне от вас не нужны, – жестко и гордо заявила она, чтобы расставить разом все точки над «и».
– А что нужно? – весьма сухо осведомился Виктор Александрович, даже не пожелав уточнить, откуда она взялась, эта дочь, и как его нашла.
– Я попала в областную больницу с сотрясением мозга, у меня нет ни документов, ни денег. Нужно, чтобы кто-то заехал ко мне домой и привез мне их, – стараясь не давать волю чувствам, как можно суше проговорила Яна, борясь с приступом абсолютно неуместных и ничем не оправданных слез.
– И что, больше привезти некому? – то ли насмешливо, то ли презрительно спросил Виктор Александрович.
– Нет.
Последовала непродолжительная пауза.
– Как ты меня нашла? – уже другим, хотя и не менее отчужденным тоном спросил отец.
– Знакомые помогли, давно уже. – Господи, какая глупость! И зачем она позвонила? Унизительно-то как! Сейчас еще начнет спрашивать, кто ее мать, и будет совсем чудесно, если он ее не вспомнит и пошлет Яну куда подальше. Да и фиг бы с ним! Яна снова начала сердиться, и эта смена эмоций помогла ей в очередной раз не разреветься.
– Менты знакомые? – язвительно поинтересовался отец, и девушка не менее язвительно ответила:
– Нет. Хакеры.
– Зачем?
– Любопытно было, – отрывисто произнесла Яна и неожиданно для себя выпалила: – Короче, ты документы привезешь или мне к чужим людям обращаться?
«Вот дура! «К чужим людям»! А он мне кто? Родной?» – продолжала страдать девушка, когда отец, проигнорировав ее хамоватый выпад, спросил:
– Как зовут твою мать?
– Лера Сорокина. Артистка, в театре драмы играет, ты с ней между отсидками познакомился.
– Говори адрес квартиры и больницы. Привезу тебе документы, – вынес свой вердикт отец все тем же мало эмоциональным тоном.
Яна продиктовала.
– А ключи от квартиры? – спохватилась она, когда отец уже был готов отключиться.
– Не надо.
– Ну, здравствуй, Яна Викторовна Сорокина. – На пороге палаты замер невысокого роста коренастый мужчина с невыразительным лицом и блеклыми серыми глазами, с модной ныне трехдневной седоватой щетиной на скулах и подбородке.
Папа? Вот этот вот тип? Это о нем она мечтала в детстве? Слава богу, что не увидела.
Разочарованию Яны не было предела. С самого утра она жутко волновалась, то и дело причесывалась, поправляла вылинявший больничный халатик, перетащила подушку на другую сторону кровати, чтобы было видно входящих в палату, и то и дело тянула голову к окну, не подъедет ли машина. И все равно пропустила его прибытие.
Мужчина тоже смотрел на Яну, и, судя по всему, и у него знакомство восторгов не вызвало.
Да чего и ожидать? Красотой и статью Яна никогда не выделялась. Тут она, вероятно, в папочку пошла. Средний рост, серые глаза, пухлые щеки, плотная, лишенная изящества фигура. Словом, не Брижит Бардо.
Единственным украшением Яны были густые каштановые волосы. Но их она предпочитала убирать в пучок.
Сообразив, что молча таращится на гостя, Яна спохватилась и, приподнявшись на подушках, поздоровалась.
– Здравствуйте, проходите. Вот тут стул свободный, – зачем-то предложила она, хотя вряд ли отец собирался засиживаться. Отдаст, наверное, сейчас документы, и адье. Может, так и лучше, чем сидеть и не знать, о чем разговаривать.
Но Виктор Александрович, видимо, решил по-другому. Он вошел в палату, за ним вошел еще один мужчина, этот был с большим пакетом.
– На тумбочку поставь, – коротко распорядился отец и уселся на стул. – И в машине пока подожди.
Мужчина поставил пакет и, молча кивнув, удалился.
Водитель, наверное, или охранник, решила Яна. Она знала, что у отца есть своя фирма, что он теперь занимается легальным бизнесом и считается весьма состоятельным человеком. Но у нее никогда не возникало желания разыскать его и попросить денег.
– Значит, ты Лерина дочка, – вот именно, не «моя», а «Лерина», устраиваясь поудобнее и не обращая внимания на Яниных соседок по палате, проговорил отец.