– Я тут набросала кое-что… Хочешь прочитаю? Или, может, забежишь ко мне, чтобы не по телефону? И потом, мне тут кой-какие детали уточнить нужно… – неуверенно предложила Снегирева.
Но Наумлинская схватилась за эту идею как за спасательный круг:
– Конечно! Я с радостью! Только я, кажется, не знаю, где ты живешь… Галь… А это удобно? – тут же попыталась залезть обратно в свою «ракушку» девушка.
Но Снегирева, видимо, почувствовав это, поспешила заверить Иру:
– О чем ты говоришь? Конечно, удобно! Заодно и посмотришь, как живут твои одноклассники. Слушай, Ир… – сменила вдруг тон Снегирева. – А ты вообще-то хоть у кого-нибудь была в гостях?
– Да… – виновато протянула Наумлинская. – Заходила к Люсе Черепахиной как-то… в классе четвертом, кажется…
Снегирева продиктовала Наумлинской адрес, подробно рассказала, как найти ее дом, после чего Ира, не помня себя от радости, кинулась переодеваться. Почему-то ей хотелось сейчас выглядеть эффектно и празднично. А недостатка в одежде девушка, надо сказать, никогда не ощущала. Евгения Павловна изо всех сил старалась помочь дочери обрести уверенность в себе. А для девушки, по мнению мамы, красивые вещи играют в этом деле отнюдь не последнюю роль.
Увидев на пороге Иру, разодетую в ярко-фиолетовый с блестками блузон и серебристые брюки клеш, Снегирева так и ахнула:
– Ну тебе в таком наряде хоть сейчас на эстраду…
– Плохо, да? – сникла Наумлинская, почувствовав, как близко подступили к глазам слезы.
– Да ты что! Наоборот! – поспешила успокоить ее Галя. – Почему ты в школу ни разу так не пришла? Знаешь, как тебе здорово? Совсем другой образ получился! – искренне восторгалась Снегирева. – Да Геранмае от зависти не знаю что бы с собой сделала!
Между Снегиревой и Лу Геранмае с самого первого класса возникло что-то вроде антипатии или даже активного отторжения друг друга. Это чувство (или состояние?) усилилось в этом году, после того как Галя в силу обстоятельств сблизилась с лучшей подругой Лу – Люсей Черепахиной. Теперь Лу позволяла себе откровенные и обидные подколки в адрес Снегиревой, но у той было достаточно здравого смысла не реагировать на них. Возможно, Галя, не отдавая себе в том отчета, отчасти поэтому и согласилась помочь Наумлинской, что втайне желала, чтобы у Геранмае не осталось ни одного воздыхателя. А то, что Володя Надыкто сохнет по Лу с первого класса, ни для кого не было секретом.
– Слушай… Я всегда говорила, что у тебя очень своеобразная внешность, – продолжала сыпать комплиментами Галя, – но даже представить себе не могла, что ты можешь быть такой красавицей!
– Чего смеяться-то? – смутилась и покраснела до кончиков ушей Наумлинская.
– Я тебе точно говорю, – не унималась Снегирева. – Да если ты завтра в таком прикиде в школу явишься, то никаких стихов не потребуется! Тебе бы еще подстричься, – сказала Галя, критическим взглядом оценивая «хвостик» Наумлинской. До недавнего времени Снегирева и сама носила точно такой же «хвостик». Но, познакомившись с Игорем, девушка словно заново на свет родилась. Все в ней изменилось, начиная с прически и заканчивая особым блеском в глазах. – Нет, правда-правда… Я бы на твоем месте сделала что-нибудь типа классического каре. Волосы у тебя классные, густые… А цвет вообще необыкновенный. Короче, каре, по-моему, тебе очень пойдет. Хочешь, вместе в парикмахерскую сходим?
– Не знаю, – неуверенно пожала плечами Наумлинская. – Я и сама думала, чтобы такое сделать, чтоб измениться. Но прическа… А вдруг я еще хуже стану?
– Что значит «еще хуже»? – искренне возмутилась Галя. – Ты мне эти разговоры брось! С такими мыслями мы с тобой далеко не уедем! И давай сразу договоримся: раз уж ты выбрала меня… – Тут девушка осеклась в поисках нужного слова, но, так и не подобрав его, махнула рукой: – Короче, если хочешь, чтобы я тебе в этом деле помогла, то постарайся прислушиваться к моим советам. И не только в смысле стихов, договорились?
Наумлинская покорно кивнула, а Снегирева, довольная собой, тряхнула головой. Галя знала за собой один недостаток – ее всегда тянуло… не то чтобы помыкать кем-то, нет… Скажем мягче: руководить, наставлять на путь истинный, советовать, поучать. Но поскольку никто из ее ближайшего окружения даже и не думал прислушиваться к ее мудрым советам и наставлениям, то сейчас девушка была весьма рада неожиданно представившейся возможности. Галя всегда стремилась быть наставницей. А лучшей кандидатуры на роль покорной ученицы, чем Наумлинская, и представить себе было трудно! Словом, для обеих девушек все складывалось на редкость удачно.
– Прежде всего вымой руки, – бросила Снегирева, заметив, что Наумлинская собирается усесться в кресло.
– Да, да… – поспешно кивнула та. – А где у вас ванная?
Когда все условности были соблюдены и девушки расположились в креслах напротив друг друга, Снегирева важно прокашлялась и попросила:
– А теперь расскажи мне, пожалуйста, все по порядку. С самого первого дня. И не думай только, что мною движет праздное любопытство… Просто я…
– Да я и не думаю, – перебила ее Ирина. – Я понимаю, что тебе, чтобы написать хорошее стихотворение, необходимо знать о нас как можно больше.
Произнеся это «о нас», девушка и сама, казалось, перепугалась. Снегирева тоже обратила внимание на оговорку Наумлинской.
– Так между вами что-то уже было? – строго вскинула она тонкие брови.
Вообще-то вместе они выглядели довольно забавно. Особенно когда стояли рядом – высоченная и уверенная в себе Снегирева и маленькая, щуплая, робко жмущаяся к стенке Наумлинская. И хотя Ира в лучах хрустальной люстры так и сверкала вся блестками на роскошном блузоне, а Снегирева была одета по-домашнему скромно – в спортивные брюки и видавший виды джемперок, держалась она с достоинством истинной королевы. Впрочем, и Снегирева далеко не всегда была такой. Не так давно она сама страдала от осознания собственной никчемности и уверенности в том, что не родился еще на свет человек, способный влюбиться в такую нелепую и никому не нужную девицу, какой она сама себя считала.
Залившись краской, Ира молчала, и Снегирева была вынуждена повторить вопрос:
– Так было между вами что-нибудь или нет? Это очень важно, пойми.
– Не знаю, как это назвать… – робко начала Наумлинская. – Если ты имеешь в виду поцелуи там всякие… то ничего такого между нами не было…
– Но что-то все-таки было? – напирала Снегирева, все глубже вживаясь в роль строгой, но справедливой наставницы.
– Что-то было… – сказала Ира, опуская глаза. – А можно я водички попью?
– Ну почему водички? – снисходительно улыбнулась Галя. – Хочешь чаю? У меня и тортик вафельный есть…
Ира с благодарностью кивнула, и они отправились на кухню ставить на плиту чайник.
– Да я бы и сама справилась, – сказала Снегирева, жестом показывая Наумлинской на табуретку.
– Ничего, – тихо отозвалась та. – На кухне как-то уютнее…