– А мамы нет, – всхлипнул Антон.
– Как это нет? Ты один здесь? А где она?
– Я не знаю. Ее увезли.
– Кто? Когда? А ну рассказывай.
Он посадил его на стул, сам присел на корточки. Антоша рассказал все, что видел: как мама подавала знаки, чтобы он спрятался, как ее нашли из-за Раджа, снова пес подвел, а потом на собаку чем-то брызнули, и Антоша думал, что Радж умер, а он не умер. И что пистолет Каракуля нашли у мамы. Дядьки просили у нее какие-то бумаги, потом увезли ее. Антоша все это время был здесь и очень боялся, особенно ночью.
– Так, – тер подбородок Каракуль. – Как они выглядели, Антон? Опиши их…
– Один дядька длинный и худой, с усиками, все время трогал их пальцем. А второй большой такой, с животом и старый. Они приезжали к Алексу, но я не знаю, как их зовут.
– Антон, мусор от них остался?
– Да. В ведре. Я туда убрал мусор.
Каракуль вывалил содержимое мусорного ведра прямо на пол, рылся. Нашел окурки. Одни коричневые, от дамских сигарет, такие курит Тимошенко. По описанию Антона Каракуль и подумал, что здесь был Тимоха. Другие окурки от «Мальборо» – эти курят многие.
– На какой машине они приехали?
– Тачка крутая, – с видом знатока ответил Антоша.
– А марка какая? (Антоша пожал плечами.) Так, не знаешь. А знаки какие на ней? Кольца были, или вот такой знак, или такой? – И Каракуль пальцем на полу изобразил невидимые знаки, обозначающие марки машин.
– Я не заметил, – насупился Антон, ему стало стыдно, что не обратил внимания на важную деталь. – А шофер у них… квадратный. Лицо квадратное, туловище квадратное…
– На Гоги похож…
– Да! – обрадовался Антон. – Я вспомнил, его так называли: Гоги.
– Молоток! – хлопнул его по спине Каракуль. – Это уже кое-что! Значит, сюда приезжали Тимоха и Булькатый. Так, наверняка уже известно, что я сбежал. Если Хачик созвонился с Булькатым или Тимохой, те наверняка рассказали про Лию. Мой пистолет нашли у нее, а Хачик и так подозревал, что мы с ней в сговоре. Значит, будут искать меня прежде всего здесь, подумают, что я поехал к ней. Антошка, живо тащи сверху одеяла и подушки. Я за машиной. Сноси все к беседке. Там куртки висят. Не забудь чайник и кружки, будем в лесу жить. Скорее!
Он подогнал джип, загрузил вещи. С Антоном набрали еды в погребе, в основном мясные продукты и консервы, не забыл Каракуль и спиртное, чего добру пропадать? А нервное напряжение хорошо снимается спиртным. Все побросали в машину и поехали.
– Только бы успеть выехать на трассу, а то отсюда один путь, – приговаривал Каракуль, петляя по извилистой дороге.
– А мама? – спросил жалобно Антошка.
– Сначала нам надо выбраться, а там подумаем о маме. Чтобы два мужика не выручили маму? Такого быть не может, верно? Мы ж с тобой мужики?
– А то, – согласился счастливый Антоша, подпрыгивая на колдобинах.
Каракуль жал на газ, насколько возможно. Выбравшись на трассу, проехал вдоль города, затем свернул в лес. Отхлебнул из бутылки коньяка и запел.
В восемь утра Инна вышла из дома. Наперерез ей бросился Руслан:
– Извините, но мы бы хотели еще кое-что выяснить…
– Опять?! – насторожилась она, отступая. – Что вам еще нужно?
– Пройдемте с нами в машину, – вежливо предложил Руслан.
– Никуда я не пойду! Мне на работу… Я закричу…
– А вот этого делать не стоит, – прошептал Сева ей прямо в ухо, став у нее за спиной. – Зачем соседям видеть, как вас задерживают?
– Что?! Задерживают?! За что?!!
Сева взял ее под руку и повел к машине, объясняя:
– Вы подозреваетесь в соучастии.
– В каком соучастии?! Вы больные? Я буду жаловаться! Я не имею права находиться дома одна? Меня подозревают в… не знаю в чем! Катитесь к черту со своим Алексом!
Она не на шутку испугалась, а безжалостные опера втолкнули ее в машину. Сева тут же надел на нее наручники, что привело ее к полной растерянности, в глазах появились слезы. Инна дрожала, словно через нее пропустили электрический ток.
– Хорошо, мы отпустим вас, если вы предоставите нам свидетеля, который видел вас восемнадцатого числа здесь, – сказал Руслан, указав на дом. – Желательно не одного, а хотя бы двоих, и чтобы они видели вас в разное время дня.
– Да при чем здесь восемнадцатое число? Что еще случилось восемнадцатого? – И Инна окончательно разрыдалась. – У меня мама в больнице. Я нужна ей…
– Восемнадцатого числа, в день похорон вашего мужа, из дома Алекса пропали важные документы. Вы вчера говорили, что видели схему преступной деятельности вашего мужа и известных вам лиц. Пропали документы из сейфа. Мы подозреваем, что это сделали вы, так как должны были расплатиться этими документами за убийство своего мужа. Мотив у вас есть: больная мама, которой нужны деньги на операцию. А поскольку вы являетесь единственной наследницей как законная жена… сами понимаете.
Инна перестала рыдать, переводила взгляд с одного оперативника на другого. Руслан это называет – брать тепленьким клиента, расколоть за пять минут.
– Бред какой-то, – выговорила она, глотая слезы. – Я убила? Я?!
– Вы заказали Алекса, – уточнил Сева.
– Вспоминайте, и побыстрее, – напомнил Руслан. – Мусор выносили?
– Выносила! – встрепенулась Инна.
– И кто вас видел?
– Грымза с первого этажа. Это было утром…
– Идемте к ней. – И Руслан хотел выйти из машины.
– Не пойду. Она назло не подтвердит. Мы с ней в конфликте. Постоянно.
– А еще кого можете назвать?
Инна лихорадочно вспоминала, но в конце концов отрицательно покачала головой:
– Я намазала хной голову и занялась генеральной уборкой. Не имею привычки появляться на людях в таком виде, а хну держу по шесть-семь часов.
– Паспорт у вас с собой? – вздохнул Руслан и с прискорбием посмотрел на нее.
– Да. Я захватила, потому что…
– Тогда поехали, – проговорил он, поворачивая ключ в зажигании.
– Куда? – взвизгнула Инна. – Я не хочу. А ордер у вас есть?!
– Выпишем, – пообещал Сева. – Потом.
– Ах вы, козлы паршивые! – озверела она. Хорошо, что была в наручниках, иначе кинулась бы драться. – Это вы так убийства раскрываете? На меня хотите повесить, да? Ну, не на ту напали. Я вам…
Вскоре они мчались на юг под аккомпанемент брани Инны.
Хачатура Кареновича новость ошеломила: Каракуль сбежал из милиции! Выслушав сообщение по телефону, оделся и прямиком двинул к начальнику милиции, прервав завтрак. Там стоял переполох, это чувствовалось по поведению милиционеров, по суете и по тому, сколько народу там сновало. Обычно в милиции тишь да гладь, сплошная благодать. Хачатур Каренович проследовал к начальнику, который его встретил дружелюбно, но не скрывая досады на подчиненных. Выслушав о происшествии уже из уст начальника, Хачатур Каренович покачал головой: