Я знаю, что Оливерио вернулся в Испанию, где обосновался неподалеку от руин Таррако и продолжил свою торговлю с Папой Александром. Тем временем Леонардо доверил La Cena Secreta своему ученику Бернардино Луини, который, в свою очередь, передал ее художнику из Лангедока, а тот доставил ее в Каркасон, где она попала в руки французской инквизиции. Впрочем, ее никто так и не смог истолковать. На своих картинах Луини никогда не изображал облаток, как этого не делал Марко ди Оджоне или кто-либо из других его любимых учеников.
Не менее любопытная судьба ожидала Елену, с которой я так и не познакомился лично. Послужив моделью для маэстро, умная девушка поняла, что, пожалуй, церкви Иоанна не суждено воссиять. Поэтому она отдалилась от мастерской Леонардо, перестала преследовать несчастного Бернардино и вступила в один из монастырей ордена кларисс на границе с Францией. Леонардо, удивленный ее живым умом, в конце концов раскрыл ей великую тайну, хранимую ее родом: Мария Магдалина — ее великая предшественница — видела, как воскрес Христос, восстав в лучах света из могилы, которую приготовил для него Иосиф из Аримафеи. Веками Церковь отказывалась выслушать полный рассказ об этом событии. Это сделал Леонардо. Ведь в тот далекий день пятнадцать столетий назад Магдалина видела Иисуса живым, но не в Его смертном теле. Его земное тело — недвижимое и холодное — продолжало покоиться в могиле, в то время как Магдалина встретилась с его «сияющим телом». На нее это произвело такое впечатление, что она решила похитить останки Галилеянина и укрыть их в своем доме, где тщательно их забальзамировала, а когда начались преследования со стороны синедриона, перевезла во Францию.
Именно в этом, и ни в чем другом, заключался секрет. Христос не воскресал во плоти. Он это сделал в свете, указав нам путь к нашему собственному преобразованию, когда придет наш день.
Я знал, что Елена, под впечатлением от этого откровения, пробыла в монашеском ордене всего пять лет. Однажды она исчезла из кельи, и больше ее никто никогда не видел. Говорят, что она последовала за Леонардо в ссылку во Францию, где обосновалась в качестве придворной дамы-компаньонки королевы при дворе Франциска I и продолжала изредка позировать для маэстро. Кажется, тосканец до самой своей смерти нуждался в том, чтобы она находилась поблизосги. Ее руки и лицо он использовал при написании так и не законченного портрета девушки, известной миру под именем Gioconda (Джоконда). Фактически, те, кто видел эту небольшую картину, утверждают, что сходство между изображенной на ней женщиной и Иоанном «Вечери» более чем красноречивое. Я, к сожалению, не могу об этом судить.
Но даже если Елена была посвящена и в другие секреты церкви Иоанна и Магдалины, которую стремился возродить Леонардо, она унесла их в могилу. Еще до того, как я решил отправиться в Египет, чтобы провести там остаток своих дней, Елена скончалась от лихорадки.
Мне остается только объяснить, почему я пишу эти строки в Египте. И почему я так и не сообщил инквизиции о существовании общины совершенных в Конкореццо и об их связях с маэстро Леонардо.
Виной тому, опять же, явился этот синеглазый великан в белоснежных одеждах.
После презентации «Вечери» я больше его не видел. Более того, обнаружив тайный смысл фрески, я вернулся в Рим и постучал в двери Дворца истины в Вифании, где с головой погрузился в работу, чтобы избежать лишних вопросов. Именно там я узнал, что спустя год, когда французские войска сломили сопротивление гвардии герцога и установили контроль над городом, Леонардо покинул Милан. Он укрылся в Мантуе, затем в Венеции и, наконец, в Риме, где работал на Цезаря Борджия, сына Папы Александра VI. Для Борджия он был architecto в ingegnere generale [62] , и не более. Но этот период был недолог, хотя все же он успел встретиться с ответственным за Священный дворец Аннио де Витербо.
На Аннио общение с ним произвело глубокое впечатление. Его секретарь, Фабио Понте, исправно проинформировал Вифанию об их встрече, состоявшейся весной 1502 года. Они беседовали о высшем предназначении искусства, о его использовании для сохранения информации и о его всесильном влиянии на разум. Но две фразы тосканца, по словам Фабио, произвели на него особенно сильное впечатление:
— Все, что я выяснил об истинном послании Иисуса, — ничто по сравнению с тем, что продолжает оставаться неизвестным, — очень серьезно ответил он на один из вопросов хорька. — Мое искусство всегда питалось из египетских источников и базируется на тайнах геометрии, почерпнутых из книг, переведенных Фичино и Пачиоли. И поверьте мне, Церкви также предстоит многое почерпнуть из Евангелий, которые продолжают покоиться на берегах Нила.
Пять дней спустя Джованни Аннио де Витербо умер, по всей вероятности, отравленный Цезарем Борджия.
Я был потрясен и, опасаясь репрессий со стороны тех, кто стремился воспрепятствовать возвращению церкви Иоанна, через месяц навсегда покинул Вифанию в поисках этих Евангелий.
Я знаю, что они близко, но я их еще не нашел. Клянусь, что буду искать их до последних дней своей жизни.
В 1945 году неподалеку от египетской деревни Наг-Хаммади, в верховьях Нила, были обнаружены тринадцать переплетенных в кожу книг. Это были утраченные Евангелия. Написанные по-коптски, они представляли собой неизвестные Западу наставления Иисуса. Это открытие, гораздо более важное, чем знаменитые свитки Мертвого моря из Кумрана, доказывает существование важного направления раннего христианства, проповедовавшего торжество церкви, основанной на непосредственном общении с Богом и духовных ценностях. Сегодня они известны как гностические евангелия. Книги, попавшие в Европу в конце Средневековья и оказавшие влияние на определенные круги интеллектуалов, наверняка были их копиями.
Пещера в Джабаль аль-Тариф, в которой в августе 1526 года умер падре Лейр, находилась всего в тридцати метрах от ниши, где были обнаружены эти Евангелия.
Никогда я не смог бы снять покров тайны с этой истории и донести ее до такого количества читателей без помощи очень многих людей в разных уголках мира. Три года исследований, предшествовавших написанию «Тайной вечери», позволили мне познакомиться с экспертами в области искусства, литературы и истории, которые стали моими друзьями. Мне также удалось познакомиться с чудесными людьми из мира книги в более чем тридцати странах, которые, познакомившись с этой историей, поверили в то, что ее стоит рассказать всем.
Прежде всего я хотел бы выразить благодарность Антонии Керриган, моему литературному агенту. Она верила в этот проект с первого дня и с полной самоотдачей способствовала его продвижению. Члены ее невероятной команды — особенно Лола Гулиас, Хилде Герстен и Бернат Фиоль — разделяли эту веру и прилагали все усилия, чтобы донести мой секрет до ключевых людей, таких как Дебора Блэкман из «Плаза и Ханес» и группа прекрасных людей из «Рэндом Хаус Мондадори». Дебора была первым редактором этой книги в Европе. Она бережно отнеслась к ней и с достойным восхищения энтузиазмом продвигала ее после того, как решением жюри III конкурса Premio de Novela «Ciudad de Torrevieja» книга прошла в финал. После этого средиземноморского благословения все пошло как по маслу: мои новые агенты в Соединенных Штатах Элейн и Том Колчи нашептали мой секрет сотрудникам «Атрия Букс» и «Симон и Шустер» в Ныо-Йорке, Лондоне и Сиднее. В городе небоскребов Каролин Рейди, Джудит Керр и Джоанна Кастильо проявили поразительное вдохновение, помогая мне улучшить книгу. В Лондоне книга затронула сердца Иэпа Чепмэпа и Сюзанн Бабону, которые рискнули сделать на нее ставку. Именно их убежденность повлияла на Джона Аттенборо, моего издателя в Австралии, замкнув таким образом волшебный круг. Я перед Джоном в неоплатном долгу.