Дорога шла в обход пляжа, огибая мостки, по направлению к домам и фермам, которые и составляли крохотную деревню Силбост. Фин повернул направо, на узкую дорогу к школе. Они миновали остов красного грузовика, который, судя по надписи, когда-то принадлежал Уильяму Маккензи, контрактору из Лаксая. Облезлый деревянный щит, приткнувшийся между гниющими столбами, предупреждал, что собаки на общественное пастбище не допускаются. Асфальтовая дорога, вся в выбоинах, вилась по травянистой возвышенности. С нее открывался великолепный вид на махер и пляж. Весенние цветы клонились под ветром, над дальними горами висели тучи. Сколько бы Фин ни смотрел отсюда, у него всегда захватывало дух.
Школьные здания, выкрашенные в желтый и серый, стояли у футбольного поля, совсем рядом с пляжем. Трудно представить более приятное место для детей. На небольшой стоянке у главного здания, куда Фин поставил машину, занималось полдюжины детей. Учительница расставила на асфальте дорожные конусы, и дети в шлемах крутили между ними «змейку» на своих велосипедах. Ганн вышел из машины, обратился к молодой женщине:
— Мы ищем директора.
— Директрису, — поправила та. — Вам нужно то здание, что справа.
Это здание было покрашено желтой декоративной штукатуркой; на его глухом, без окон торце красовалось граффити — изображение морского дна. Внутри пахло мелом, пылью и кислым молоком. Фин как будто попал в собственное детство. Директриса оставила свой класс решать задачку по арифметике и отвела гостей в учительскую. Она с гордостью заявила, что ее предшественники прилагали огромные усилия к сохранению школьного архива. Сама она старается поступать в соответствии с этой традицией, так что в их распоряжении все записи начиная с тридцатых годов двадцатого века.
Директриса была привлекательной женщиной лет тридцати пяти. Она была явно озабочена своим внешним видом: все время поправляла прядь каштановых волос, выбивавшуюся из строгого узла на затылка. Одета она была в джинсы, кроссовки и кардиган поверх футболки. Фин помнил совсем других учителей — строгих дам средних лет.
Директриса довольно быстро нашла коробки со школьными журналами нужного периода. Тормод должен был посещать начальную школу с середины сороковых годов по начало пятидесятых.
— Вот! — указала она на пожелтевшую страницу. — Вот он. Тормод Макдональд, учился в Начальной школе Силбоста с тысяча девятьсот сорок четвертого по пятьдесят первый год. — Она провела розовым ногтем по каллиграфическим строчкам старых записей. — Посещал школу хорошо.
— У него могли быть братья или кузены в этой школе? — спросил Ганн. Директриса рассмеялась.
— Конечно, могли, детектив. Но за эти годы у нас училось столько Макдональдов, что выяснить, кто из них чей родственник, невозможно.
— А в какую школе Тормод мог пойти после этой? — поинтересовался Фин.
— Скорей всего, в среднюю школу в Тарберте, — молодая женщина улыбнулась и задержала взгляд на Фине. Он вспомнил, как Маршели говорила, что он нравился всем девочкам в школе. Сам он этого никогда не замечал.
— А его адрес у вас есть?
— Сейчас попробую найти, — директриса снова улыбнулась и вышла.
Ганн повернулся к Фину со странным выражением на лице — то ли зависть, то ли грусть.
— У меня так никогда не получалось, — сказал он.
Ферма Макдональдов стояла в полумиле от берега, на холме, с которого открывался вид на Ласкентайр и Скаристу. К дороге от дома спускалась длинная и узкая полоска земли, структура которой отличалась из-за многолетней культивации. По краям участка можно было разглядеть остатки столбов. Он явно давно не возделывался, и природа взяла свое. От старого дома осталась одна оболочка. Крыша провалилась, печная труба превратилась в груду почерневших обломков. В бывших комнатах росли трава и чертополох. А когда-то мать Тормода ежедневно посыпала песком пол из утоптанной земли.
Ганн засунул руки поглубже в карманы, поглядел на золотой песок внизу. Перевел взгляд на бирюзовые и изумрудные пятна дальних отмелей.
— Это тупик.
Но Фин смотрел на мужчину, который складывал брикеты торфа возле свежепобеленного коттеджа неподалеку.
— Пойдем, — позвал он. — Посмотрим, что известно соседям.
И двинулся в ту сторону, продираясь через высокую траву — молодую и высохшую прошлогоднюю. Фиолетовые и желтые цветы тянулись к небу, празднуя начало весны. Трава волновалась под ветром, как море. Ганну пришлось почти бежать, чтобы нагнать более молодого спутника.
В соседнем коттедже было отремонтировано все: крыша, забор; стены заново покрашены, в окнах и дверях двойное остекление. На подъездной дороге стоял новенький красный внедорожник. Мужчина с копной седеющих волос на голове отвлекся от укладки торфа и повернулся к гостям. У него было обветренное лицо человека, который много времени проводит на воздухе. Он ответил на гэльское приветствие Фина по-английски, и акцент у него был не местный.
— Простите, я не говорю по-гэльски.
Фин протянул ему руку:
— Ничего страшного. Я Фин Маклауд, — тут подошел запыхавшийся Ганн. — А это сержант Джордж Ганн.
Незнакомец по очереди пожал им руки, но смотрел настороженно.
— А что тут забыла полиция?
— Мы ищем информацию о ваших бывших соседях.
— А, о Макдональдах! — их собеседник немного расслабился.
— Ну да. Вы их знали?
Он рассмеялся:
— Боюсь, что нет. Я родился и вырос в Глазго. Это дом моих родителей. Они переехали на материк в конце пятидесятых, и сразу после этого родился я. Может, меня даже зачали в этом доме. Хотя поручиться за это я не могу.
— Ваши родители, наверное, знали соседей, — заметил Фин.
— Конечно! Они всех здесь знали. Когда я был маленький, они мне много рассказывали об острове. И на летние каникулы мы сюда приезжали. Но в конце шестидесятых умер отец, и мы перестали ездить. Мама умерла пять лет назад. А в прошлом году меня уволили по сокращению. И я решил вернуться, посмотреть, выйдет ли из меня фермер.
Фин огляделся, довольно кивнул:
— Пока вы неплохо справляетесь.
Мужчина снова рассмеялся:
— Это все потому, что мне выплатили пособие.
Ганн спросил:
— А вы хоть что-нибудь о Макдональдах знаете?
Мужчина сжал зубы, сделал резкий вдох:
— Из первых рук — нет. Хотя первые несколько лет, когда мы приезжали, они еще жили здесь. А потом случилась какая-то семейная трагедия. Один раз мы приехали, а их и след простыл.
Ганн задумчиво почесал подбородок:
— И вы не знаете, куда?
— Простите, нет. Многие отправились в Канаду, как их предки во времена депортации шотландских горцев.
Ветер стал холоднее, и Фин застегнул куртку.