Шурик погрузил Зину в «уазик», и мы поехали. Всю дорогу она мне про свой сон рассказывала, говорила, что у нее сердце еще вчера было не на месте. Она даже Габчику ужин приготовила, чего сроду не делала, а он с работы не вернулся. И не позвонил. А утром уже она оборвала телефон, но секретарша сказала, что Габа еще вчера уехал. Куда – понятия не имеет.
Если бы секретарша что-то знала, Зина запихивала бы в нее свои пирожки до тех пор, пока бы та не призналась. Значит, действительно была не в курсе.
– Его убили. Я чувствую! – причитала Зина. – Или он застрял на машине! Или утонул!
– Зин, ты можешь хоть на минуту замолчать? Давай доедем до Соловьева.
Приехали. Повариха достала свою персональную табуретку и уселась посреди кабинета. Всем, кто заходил в кабинет, приходилось уходить ни с чем – обойти Зину было невозможно. К тому же Шурик, как верный страж, стоял у двери и сурово смотрел на визитеров. Что нам оставалось? Только выпить. А пили мы тогда 96‑процентный спирт, разведенный клюквенным морсом. Давили клюкву, водой доливали – и в спирт.
– Закуски нет, – печально констатировал Юрка.
– В сумке, – ответила Зина, и Шурик начал выкладывать на стол разносолы – огурчики малосольные, грибочки, вяленую рыбу.
– Ого! – удивился Юрка. – Откуда это?
– А вдруг он голодный? – зарыдала Зина. – Застрял где-нибудь и сидит. Он же со вчерашнего дня ничего не ел!
– Зина, вот, выпейте, – обратился к ней Соловьев.
Повариха выпила предложенной «клюковки» и прямо на своей табуретке отключилась. Шурик рядом стоял, придерживал.
– Это она от переживаний, – объяснил он.
Зина храпела, как трактор.
– Вчера в общаге пожар был, – сказал шепотом Юрка, поглядывая на повариху.
– И что? – не поняла я.
Соловьев подложил себе грибочков и налил Шурику стакан.
– Я не буду, – отказался было водитель.
– Пей, я разрешаю, – махнул рукой Соловьев. – Если что – машину я вам дам.
– Юрка, говори прямо, – взмолилась я.
Общежитие было единственным на весь поселок. Там селили тех рабочих, кто приезжал на вахту. И естественно, общага предоставляла не только кров, но и развлечения. В правом крыле здания разместился притон, но цивильный, которым заправляла комендантша Лариска. К девочкам пускали только своих. Лариска следила за порядком и не дозволяла пьянок и драк. Про притон, естественно, знали все, включая начальника милиции. Но закрывали глаза, понимая, что озверевшим мужикам после вахты лучше расслабляться в благоустроенном помещении, под присмотром, а не выходить на дорогу, чтобы замерзнуть. Так что публичный дом, можно сказать, имел лицензию на деятельность. Лариска и ее девочки умели вовремя прекратить гулянку, не давали упиться до полусмерти и отправляли работяг с утра на работу – тютелька в тютельку к автобусу. Девочек Лариска подбирала честных, на воровстве никто не попадался, да еще и попытки пресекали – Соловьеву докладывали, кто из вахтенных нечист на руку, кто много языком треплет, кто недоволен работой. А главный милиционер уж доводил до сведения начальства, если, конечно, его спрашивали. Или сам вмешивался. Никому не нужны были неприятности.
– Только я не пойму, при чем тут Габа? – удивилась я.
– Понимаешь, – вздохнул Соловьев, – там один труп нашли… Мужчина, чуть за сорок. Пожар из-за калорифера случился. И тот мужик прямо на него лицом упал и сгорел. Девочки недоглядели – пьяный был. Или устал сильно после смены. Обгорел сильно. Девочки все на холод жаловались, вот Лариска им достала калориферы… какие были, такие и достала. Промышленные, для завода.
– И что? – Я все еще не понимала, куда клонит Соловьев.
– А то, что сумку этого мужика с документами и вещами нашли! Девчонки ее забрали да в шкаф положили, чтобы не потерялась. Ты же знаешь, у них с этим строго – если деньги лишние или ценные вещи, они забирают, а потом отдают. И по документам получается, что тот мужик – Габа! – вздохнул Юрка.
– Нет, этого не может быть! Ошибка какая-то! – не поверила я. – Ты же знаешь Габу не хуже меня. Он этот притон за километр обходил. Да и зачем ему? Никогда он в общагу к проституткам не ходил! Ни разу! Шурик, подтверди!
Бедный водитель принялся кивать, потом размахивать руками, а потом сел на пол, подставив спину под бок начальницы, которая начала сползать со своего насеста.
– Я все утро думал, как Зине сказать. Документы – Габы.
– Могли и подбросить. – Мне не хотелось верить в худшее.
– Могли. Только тут еще одно совпадение: погибший этот – бурят. И возраст, как у Габы. А ты много у нас бурятов встречала?
– Ну, допустим. А внешность? Ты труп видел?
– Вот в этом и проблема! Говорю же – пострадавший упал на калорифер лицом и сильно обгорел.
Тут Зина выдала оглушительную руладу и покачнулась. Шурик едва успел ее удержать, не дав упасть с табуретки.
– Ерунда какая-то, – сказала я, – все равно не могу поверить.
– Да ладно тебе, Габа тоже не был святым.
– Да если бы Зина узнала, она бы своим ножом его кастрировала! Да и любил он ее! Все знали, что он ее ревнует и ни на кого не смотрит! К тому же это… это не в его стиле. Не пошел бы он к проститутке!
– Ты хочешь, чтобы я тебе рассказал, как бывает, а как нет? – Соловьев разозлился. – Ты что, считаешь, мне легко было в это поверить? Да я пока эту сумку своими глазами не увидел, тоже думал, что ошибка! Да, Габу никогда там не видели. Ни разу. Но чего ты от меня ждешь? Он тоже мужик. Всякое бывает. Откуда мы знаем, что у них там с Зиной произошло? Она тебе тоже не все рассказывает. Может, поругались, Габа решил отвлечься… не знаю… мне тоже тяжело! Я с Габой дружил! Сидел тут и не знал, что делать. Вот, смотри сама. – Соловьев выставил на стол сумку. – Его вещь? Я тебе хотел сначала позвонить, предупредить, а тут вы нагрянули. В розыск заявлять. Видишь, все сходится. Надо Зину на опознание везти. Как думаешь, она выдержит?
– Не знаю. Давай еще раз все проверим.
– Что проверять? Поехали в морг, там и проверим. Если Зина его опознает… то… я могу не говорить, что его в публичном доме нашли.
– А как ты объяснишь, что у него лицо обгорело? Ты же сам говорил, что лица нет…
– Но тело-то есть! Ольга, ты дура или как? Скажи лучше, что делать? Мне же тоже нельзя бесхозный труп в морге держать!
– Не знаю… Шурик, что скажешь?
Шурик не успел ответить. Зина вдруг очнулась и обвела всех осоловевшим взглядом, вспоминая, где находится.
– Габа пропал! – заголосила она, придя в себя.
– Ты не волнуйся только. На вот, выпей еще. – Юрка налил Зине спирта, добавив клюквенный морс исключительно для запаха. Повариха покорно выпила и снова зарыдала:
– Я чувствую, с ним что-то случилось! У меня сердце не на месте!