Беглецу было не до наблюдений. Взрывная волна развернула взлетающий корабль под прямым углом, потащила к ближайшим деревьям. Миронов перевел атмосферные двигатели в режим форсажа. Космоплан завис, упираясь струями раскаленного газа как копытами, начал выравниваться, медленно карабкаться вверх.
Но стволы сосен все равно приближались слишком быстро.
Тело Игоря там, в кресле пилота заскрипело зубами, крепко стиснуло подлокотники. Челнок же перевел закрылки и рули высоты в положение взлета. Задрожал, продираясь сквозь турбулентности, но клюнул носом – один из реактивных двигателей задымился, слопав порцию мусора.
– Нет! Не падай!..
За считанные секунды изгой ухитрился запустить диагностику систем, остановить турбину и включить продувку лопаток. Попутно открыл клапана, перебрасывая охладитель в перегретый двигатель. Заскользил на завихрениях воздуха, и вновь отчаянно выкрутил рули, задавая положительный тангаж.
Нос выровнялся, затем неуверенно посмотрел выше линии горизонта. Но по днищу заскребло и заскрежетало, а тяги явно не хватало, чтобы перепрыгнуть деревья. И законник сделал единственное, что мог в таком положении – включил основной двигатель. Десять процентов тяги и всего на мгновение.
Возникло ощущение, будто кто-то крепко наподдал под зад. Тряска, грохот, скрежет и удары, царапающие по кокпиту ветки-лапы. А потом – солнечный луч на стекле, и открытый простор неглубокой горной долины. Одежда промокла от пота, сердце грозило пробить грудную клетку. Но он вырвался… вырвался, черт побери!..
Рано радовался. Корабль медленно терял отвоеванную высоту.
Поврежденный атмосферный двигатель так и не запустился, продувка и охлаждение ничего не дали. Оказывается, лопатки погнуло куском вертолетной обшивки. Модифицированный хитин раскрошился и забил сопло, порвал топливопроводы. Подачу горючки удалось перекрыть, так что пожар не грозил. Но три оставшихся мотора едва-едва удерживали тяжелый космоплан в воздухе.
Либо садиться, либо лететь выше, третьего не дано.
Лететь – решил Миронов, когда радар засек челнок Кима. Не так уж и далеко. Только-только запустил электростатические ракетные движители, прорывался сквозь плотные слои атмосферы.
Сознание опять растворилось в потоке данных. Место привычных человеческих ощущений заняли показания сенсоров, мир раздвинул границы и одновременно уменьшился. Странно, но только теперь Игорь по-настоящему понял, отчего люди цеплялись за нейронные технологии, плевались на графен… Последний действительно проигрывал, так как операционные системы на двоичном коде не могли повторить и сотой доли того, что делала биохимия. Не давали восхитительного ощущения полного погружения, контроля, не позволяли совершать сотни операций в секунду.
Раньше он не замечал этого. Безопасный для истоков режим минимальной синхронизации скрадывал впечатления. А максимальный зачастую окрашивался в оттенки боли. Но сейчас Игорь невольно тянулся навстречу, впитывал. Чувствовал тугие потоки ветра в элеронах и закрылках, неистовый жар турбин. Слышал свист и вой, дребезжание каждой панели внутри себя, каждого болтика. Затем увидел кружащих невдалеке «стрекоз» и очнувшегося Геринга, который бессильно лупил прикладом винтовки по бронированному люку. Увидел и Аватара…
Проклятая тварь вцепилась в стыки ворот ангара для работы в космосе, раскорячилась как паук и царапала когтями броню фюзеляжа.
Дрянь! С дерева перепрыгнул, когда корабль пробивался через рощицу.
Сделать «бочку» или «мертвую петлю», чтобы сбросить неожиданного пассажира, не позволяли технические характеристики. Но был маленький шанс, что монстра сорвет потоком воздуха, или убьет недостаток кислорода. Процарапать же броню за минуту явно не сумеет… так и черт с ним!
«Расчет прыжка завершен, – мигнуло перед глазами сообщение от бортового мозга. – Активировать маршевый двигатель?»
«Подтверждаю».
Длинные желтые струи разогретого газа ударили в землю и подожгли какой-то лесок, задели и испепелили парочку патрульных роботов. Горы начали стремительно отдаляться, а небо напротив, прыгнуло навстречу Игорю. Мелькнула пушистая перина облака, в вышине полыхнуло солнце, и синева начала гаснуть, темнеть…
Тело в кресле пилота вжало в спинку, из ноздрей потекла кровь – чтобы догнать Виктора пришлось задать тягу большую, чем рекомендовано медицинским Уставом полетов. Артуру видимо приходилось еще хуже, ибо не успел добраться до сиденья, и теперь валялся на полу как жаба раздавленная катком. Обшивка же раскалилась, уровень шумов в кабине и трюме достиг критического уровня.
Но вскоре датчики уловили падение температуры и разрежение воздуха. Камеры показали захватывающую дух картину: далеко внизу плыли облака, в разрывах виднелась зелень лесов, пятнышки озер и тонкие нити рек. Чернота неба раздвинулась, стала глубже, показались звезды. Линия горизонта исчезла, и Земля превратилась в гигантский шар.
В открытый космос корабль так и не вышел. Летел по баллистической траектории на суб-орбите где-то в сотне километров от поверхности планеты. Космоплан Кима двигался гораздо выше – камеры засекли светлую точку выхлопа. Но не ускорялся, не пытался вилять.
Пилот-противник не придал значения плетущемуся параллельным курсом судну. Да и автоматические маячки признали своим. Хорошо. Осталось красться в хвосте, отследить место посадки.
Минуты летели как птицы. А расстояние и того быстрее. Появилась и пропала гладь Атлантического океана, мир поглотила чернота ночи. И как бы ни вглядывался изгой, не видел внизу ни огней, ни скоплений искусственного тепла.
Мертвый континент… или свободный. Свободный от «хомо».
«Цель снижается, – подсказал мозг корабля. Показал увеличенное изображение пузатой лягушки с крылышками, плавно скользнувшей во мрак. – Траектория определена».
«Место посадки?» – спросил бывший агент.
«Вычислено с точностью до пятидесяти километров. Объект Тринадцать окрестности Оклахома-Сити».
Теперь пора уходить. На следующем витке можно подумать о незаметном приземлении, топлива как раз хватит.
Но едва законник хотел увеличить тягу, как нервы пощекотало – радар отобразил три неопознанных объекта, быстро движущихся в его сторону. Большие, раз в пять крупнее челнока, но меньше межпланетных кораблей. Интенсивность и спектральный анализ выхлопа показали, что наперерез летят три тяжелых космических истребителя.
Дрянь!..
Дважды возникло ощущение бесплотного касания, к нему пытались пробиться через запертые порты Сети. Потом ожили динамики в кабине, раздался басовитый мужской голос:
– Челнок Икар-один, челнок Икар-один! Говорит орбитальный патруль. Вы вошли в запретную для полетов зону, вашего рейса нет в расписании. Настройтесь на нашу волну и передайте голосовой код авторизации.
И через несколько секунд опять:
– Икар-один! Заснули что ли? Код авторизации, или загарпуним.