Его высокомерие взбесило ее.
– А твоя? Ты сорок два года прожил холостяком. С чего это вдруг тебе взбрело в голову на мне жениться? Боишься, что больше никого не найдешь? Или я вовремя подвернулась в качестве племенной кобылы? Машины для производства детей, которой предназначено снабдить тебя единственной игрушкой, которой у тебя еще нет?
– Неправда, и ты это знаешь.
Он стиснул зубы и процедил:
– Ты просто боишься любить! Трусиха!
– Я…
Она неожиданно застыла. Он не успел спросить, в чем дело, как она умоляюще протянула руку и согнулась.
– Воды отошли.
Дик воззвал ко всем божествам небесным. Подвел ее к стулу и опустился на колени.
– Это оно? Позвать мистера Тейлора?
Она кивнула, и в этот момент боль скрутила внутренности. Дик увидел, как побелело ее лицо, почувствовал, как перехватило дыхание. Он сжал ее руку, пока схватка не прошла. Как ни странно, она волновалась за него. Он выглядел так, словно был готов упасть в обморок.
Лейни коснулась его щеки.
– Звони доктору. Нужно ехать в больницу, – тихо велела она.
Последующие полчаса она помнила смутно. Дик кричал в трубку. Проклинал операторов в целом и делал грубые предложения относительно того, куда могут идти телефонистки со своими коммутаторами.
Наконец он достал ее сумку, дожидавшуюся этого момента несколько недель. Они надели пальто, нашли ключи к одной из машин – вторые куда-то исчезли – и мучительно медленно поплелись во двор.
Дик все прибавлял скорость.
– Слишком рано, правда? Насколько? Лейни, тебе больно? Насколько рано?
– На три с половиной недели.
– Три с половиной?! Почти месяц!
– Дик, умоляю, не кричи! Я, конечно, рожаю, но при этом не оглохла!
– О господи. Три с половиной недели! – простонал он, словно не слыша. – Этот чертов лекаришка! И я знал, что этот старый плут не ведает, о чем говорит! Ты, разумеется, считаешь, что я это ради красного словца. Но я вообще никогда ему не верил! Нет, я его убью!
Лейни рассмеялась. Он повернулся и уставился на нее безумными глазами.
– Вообще-то я довольна, По крайней мере, теперь ты не можешь отречься от претензий на малыша.
– Очень смешно! Очень… О боже. Снова схватка? Держись, дорогая.
Сквозь туман боли она увидела свет больничных фонарей. Самое приятное в ее жизни зрелище.
Дик умудрился добраться до больницы, ни во что не врезавшись. Ее отвезли в палату для рожениц, пока он отвечал на вопросы регистратора. Войдя к Лейни, он немедленно впал в ярость и послал за старшей медсестрой.
– Что это за палата? – злился он. – Маленькая и темная. У Лейни клаустрофобия. А эта выглядит камерой на Чертовом острове!
– Я уверена, что с вашей… э… мисс Маклауд все будет хорошо, мистер Сарджент, – заверила сестра таким понимающим тоном, что ему захотелось дать ей оплеуху.
– Вы не слушаете, – отчеканил он. – Немедленно переведите ее в другую палату. Я пройдусь по всем комнатам в этой чертовой больнице, пока не найду светлую и жизнерадостную. Ясно?
Очевидно, медсестра поняла, потому что неодобрительно поджала губы и, что-то бормоча насчет наглого хамства, все же пошла выполнять приказ. Лейни перевели в комнату с большими окнами и рядами флуоресцентных ламп. Дик запугивал сестер, угрожал доктору Тейлору дисквалификацией за неточность в установлении срока родов, метался по коридору. И только с Лейни был нежен и ласков.
Схватки длились всю ночь, и он постоянно был рядом. Держал за руку, проталкивал кусочки льда сквозь пересохшие губы, тихо разговаривал, помогал делать выученные в школе материнства упражнения.
Уже почти рассвело, когда доктор Тейлор сказал, что осталось всего несколько минут, и вышел умыться. Дик взял ее руки:
– Я назвал тебя трусихой. Пожалуйста, прости, Лейни. Ты чертовски отважная.
– Все не так уж плохо. Ты был рядом.
Он нагнулся над ней, и она увидела странно туманный взгляд.
– Лейни, выходи за меня до того, как родится малыш. Я поднял священника с постели. Он вот уже несколько часов ждет в соседней комнате, пока я наберусь храбрости и снова попрошу тебя стать моей женой. Пожалуйста, если у тебя есть какие-то чувства ко мне, позволь дать ребенку твое имя.
Несмотря на боль, терзавшую внутренности, и запахи дезинфекции, она рассмеялась.
– Дик, как это похоже на тебя!
Но тут очередная потуга скрутила ее, и они стали вместе отсчитывать время. Вошедшая сестра объявила, что пора идти в родильную.
Лейни подняла глаза и устало выдохнула:
– Давай своего священника, и поскорее.
Выражение ее лица вознаградило его за все муки. Слепящий зеленый свет словно озарил ее, и вместе с ним пришло осознание того, что она его любит. И почти не имеет значения то, что скоро он бросит ее. Пока что он с ней, и она навсегда запомнит эту минуту.
Дик ринулся к двери и позвал священника.
– Но это против всех правил, – нервно пробормотала сестра, когда священник появился в комнате. – Если сестра Перкинс узнает…
– Держите рот на замке, и все будет хорошо, – отрезал Дик. – Подумайте, какие интересные истории вы будете рассказывать потом. Поскорее, преподобный, она вот-вот родит.
Бедняга заикался и запинался на каждом слове, но честно провел церемонию. Однажды им пришлось остановиться и переждать, пока Лейни отдышится после схватки. Когда священник попросил кольцо, Дик надел ей на палец огромный бриллиант.
– Где ты его раздобыл?
– Тиффани.
– А… В Нью-Йорке?..
– Привез с собой. Мы закончили? – обратился он к священнику.
– Объявляю вас мужем и женой.
– Прекрасно! – воскликнул Дик, крепко целуя ее.
– Но роженицам запрещено приносить кольца в родильную, – вмешалась сестра, толкая каталку к двери.
– Вот, сохраните, пока мы не выберемся из родильной, – бросил Дик, сунув кольцо в руку ошеломленному священнику. – Надеюсь, вы его не украдете?
Дик подмигнул несчастному, и дверь за ними закрылась.
– А я уже хотел идти за вами, – пробормотал доктор Тейлор сквозь маску, когда роженицу ввезли в комнату.
Лейни запомнила только, что Дик был рядом. Ободрял ее. Вопил от восторга, когда доктор поднял извивающегося, пищавшего мальчишку.
– Идеальный ребенок! – доложил доктор.
Лейни благодарно обмякла, пока доктор и сестра принялись за обычную работу. Слезы радости заблестели на ее ресницах, когда Дику позволили взять сына и показать матери.