– Он за нами еще гонится? – с азартом поинтересовалась Диана. Девчонка обняла Антона сзади, уперла подбородок в его плечо, впилась глазами в экран, на который выводились картинки сразу с нескольких камер.
– По фигу, – ответил Антон, ловя губы Дианы своими. Девица ловко перебралась вперед, уселась на танкисте, откинулась спиной на пульт, позволяя стянуть с нее тонкий свитер и ажурный бюстгальтер.
Генсек Никита Хрущев требовал, чтобы кинопленки с записями учений с участием лунных танков переправляли ему на госдачу, где он, в кругу родственников и друзей, с большим интересом наблюдал за ходом маневров. По слухам, в те годы среди партийной элиты было особым шиком делать ставки на определенные танки и экипажи. Мы, сами о том не подозревая, становились чьими-то фаворитами или аутсайдерами. Изредка отголоски страстей, бушевавших за кумачовой завесой, доносились до нас. Это были приятные неожиданности: ящик шампанского, именные портсигары, заграничные шмотки. Мы спрашивали: от кого? Нам отвечали: «От ЦК» и делали загадочные глаза, мол, берите молча и идите служите дальше.
Хрущев посетил нас перед стартом масштабных учений на лавовом плато полигона «Северный». Дело было в щедро натопленном, вымытом до блеска спортивном зале местного гарнизона. Генсек прошелся мимо строя – все мы были в успевших надоесть синих тренировочных костюмах – пообщался с командирами подразделений. Потом вдруг остановился напротив меня.
– Как звать? – спросил отрывисто.
– Капитан Василий Левицкий, товарищ Верховный главнокомандующий! – отчеканил я.
– Молодца! – похвалил генсек. – Ну что, Василий, покажем мы им всем кузькину мать?
В тот момент я плохо понял, о чем идет речь. Ведь мы выходили на маневры, а не на битву. Но я не стал задерживаться с ответом.
– Так точно – покажем!
– Жена, детки есть? – спросил строго Хрущев.
– Никак нет, – ответил я, продолжая стоять по струнке.
Хрущев всплеснул руками в жесте искреннего разочарования. Посмотрел в недоумении на заместителя председателя Совмина Устинова, курировавшего военные вопросы, потом – на маршала бронетанковых войск Полубоярова. Те лишь по очереди пожали плечами.
– Непорядок, товарищ Левицкий, – пожурил тогда генсек. – Если лучшие из нас будут уклоняться от такой простой обязанности, что же взять с остальных? Поэтому задание для тебя персональное: до конца пятилетки жениться и нарожать кучу детишек. Иначе с кем нам строить светлое будущее?
– Есть! – ответил я, мысленно посмеиваясь.
– То-то… – смягчился Хрущев. – Ну, желаю успехов.
И он пошел мимо строя дальше. За ним потянулись, бряцая орденами, высшие военные чины.
В учениях участвовало десять дистанционно управляемых танков «Оса». Экипажи готовили на режимных объектах, разбросанных по всему Союзу, и мы увидели друг друга, лишь прибыв на полигон. Было отрадно, что в проекте принимают участие столько людей и техники. Значит, на Луне наши силы будут представлять не два, как мы втайне опасались, танка – один – наш, второй – нашего соперника по крымской «песочнице» – латышского стрелка Мариса Янсонса. Значит, можно рассчитывать на руку помощи и среди лунных скал, и на Земле, если вдруг кто-то выбудет из строя. Не так давно мы на десять дней лишились стрелка: Горобец слег с острым аппендицитом, и, пока он отсутствовал, наша «Оса» играла роль цели, на которой оттачивал боевые навыки экипаж Янсонса. Унизительное занятие, доложу вам, метаться зайцем среди холмов, уворачиваясь от болванок.
Конус вулкана, чье имя дало название полигону, возвышался над промороженной долиной из темной пемзы. Его дыхание ощущалось в мелком сотрясении почвы, в струйке дыма, поднимающейся над кратером. Снега почти не было, то там, то здесь на темном фоне виднелись белые проплешины, да сверкала в лучах низкого солнца льдистая пыль, стекающая в расщелины.
Ветер налетал порывами, но нашим машинам это не было помехой. Их корпуса, которым и космический холод не страшен, как будто хвастали друг перед другом узорами инея, проступившими на броне. Над танками прошелся на малой высоте вертолет «Ми-8», дав жизнь неплотному снежному вихрю. Небо вдалеке разрезал инверсионный след истребителя. В воздухе барражировала наша авиация, накрывая полигон непроницаемым зонтом. Среди скал по периметру «Северного» работали радиолокационные станции.
После симферопольского НИП-10 было непривычно занять место в наскоро развернутом пункте связи. Обстановка напоминала наш первый центр управления в «ОКБ-1», те же ящики с железками, бьющие током приборы и всенепременный густой запах канифоли.
– Экипаж, внимание! – На голове Прокофьева сидели громоздкие наушники с микрофоном. – Сегодня у нас – контроль точек! Ищем, удерживаем до тех пор, пока не получим подтверждение захвата!
Ясно, дело – труба. Во-первых – попробуй проложить маршрут от точки к точке на незнакомой местности, во-вторых – определи при помощи малокадрового телевидения, что ты на нужном месте, в-третьих – стой на точке легкой мишенью, пока наблюдатели на башнях траекторных измерений, что остались на полигоне после испытаний ядерных авиабомб, зафиксируют захват.
– У нас – четыре союзника, – продолжил инструктаж Прокофьев. – Соответственно – пятеро выступают против нас. Восемь точек. Три часа на выполнение задачи, по истечении которых будут подведены итоги. Есть разрешение стрелять на поражение.
Значит, сегодня наши «Шарки» будут плеваться не учебными болванками, а настоящими бронебойными снарядами. Зазвучат взрывы, и запляшет пламя над пробитыми корпусами танков-роботов. Все-таки богатая у нас была страна, могла позволить себе роскошь уничтожить не на войне, а в ходе маневров десяток машин, начиненных самой передовой электроникой.
Прокофьев, выполняя слышную только ему команду, распечатал конверт. Там оказалась карта района, полученная путем аэрофотосъемки. Командир передал ее штурману.
В динамике громкой связи захрипело и засвистело. Затем раздался торжественный голос маршала бронетанковых войск:
– Товарищи! Поздравляю вас с началом учений «Буревестник»! Это первые подобные маневры в нашей стране и в мире, мы рассчитываем, что они помогут оценить эффективность новой техники и наметить перспективы ее развития в будущем. В чем же у нас не возникает вопросов и сомнений – так это в экипажах. Лучшие офицеры, прошедшие суровый космический отбор и обученные совершенно новой специальности, составляют элиту бронетанковых войск и опору Советской армии! Товарищи! Ребята! Гоните рой своих «Ос» на звездно-полосатых Псов, и так победим!
Прокофьев положил ладони на наушники, прислушался, потом быстро проговорил:
– Есть связь с экипажами. Есть «добро» на начало движения. Левицкий – малый вперед.
Поехали! Потихоньку, полегоньку! Кадр на экране сменялся кадром. За то время, пока картинка стояла, танк проезжал вслепую до пяти метров. Надо признать, что крымская «песочница» мне успела порядком осточертеть, здесь же я с первых минут покрылся испариной. Совершенно незнакомая местность, коварные трещины, покрытые наледью глыбы, бьющее прямо в камеру кинжальное солнце.