Лицо у Валентины некрасивое, но кожа гладкая, чистая и даже нежная. А ей уже тридцать шесть лет. Тело крупное, ноги полные, и губки пухлые, сочные… Не фонтан она, конечно, на воле Сергил и не глянул бы на нее, но в зоне своя система ценностей…
Подгорнов заглотил деньги за вторую «лыжу», но Сергил уже вошел в силу, с ним так просто не справиться. Поэтому «хозяину» легче устроить побег, чем воевать с ним.
А если менты вдруг все-таки попробуют прессануть его, на бунт поднимется вся зона. Сергил в этом не сомневался. После ранения его одолевала телесная слабость, но это не помешало ему провести зачистку в лагере, сместить отморозков со всех ключевых постов, поставить на положение своих людей. Еще бы Рауля прикончить, но «хозяин» вдруг взял его под свое крыло – закрыл в «шизо», там с ним с полдюжины преданных ему людей. Не самые сильные бойцы, но драться они будут до последнего. И битва с ними будет последней. Если, конечно, Сергил не сможет встать на «лыжи»…
Валентина уже собиралась вводить иглу, когда Сергил остановил ее и показал на Шахида. Пусть ему поставит укол, а он посмотрит, что с ним будет. Вдруг в шприце какая-то гадость, от которой можно склеиться. Что, если «хозяин» хочет избавиться от Сергила? Зачем прессовать его, если можно просто вколоть пузырек с воздухом в вену…
Но только Валентина сделала укол Шахиду, как появился подполковник Подгорнов. Как снег на голову свалился. От неожиданности она выронила пустой шприц. «Хозяин» покосился на Шахида, подозрительно глянул на нее и покачал головой. С ней у него будет особый разговор, но не сейчас.
Сергил подал знак, и его бойцы вышли из палаты вслед за Валентиной. Сам он остался лежать на койке. Постельный режим у него, и ничего с этим не поделаешь.
Подгорнов сел на табурет, пристально посмотрел на Сергила. Похоже, он хотел узнать, под кайфом он или нет. Если да, Валентине может достаться, а вместе с этим накроется «марафет».
– Хорошо ты здесь устроился, – заметил подполковник.
– Да не жалуюсь.
– Ты в тепле и уюте, а Рауль в «кондее».
– Там сейчас нехолодно.
Жара колонию накрыла – вязкой, влажной, насыщенной гнусом волной. Спасенья от комарья нет. У Сергила «фумитокс» в палате распыляется, к тому же он почти всегда под кайфом, ему проще, чем остальным. Зэки уже мечтают о холоде, но за этим не заржавеет. Лето в этих краях короткое, а жара вообще аномалия…
– И тем не менее.
– Предлагаешь мне поменяться с ним местами? – скривил губы Сергил.
– Ну, зачем же…
– А зачем тогда пришел? Если есть претензии, говори. А претензии есть, да?
– У Рауля свои порядки были, ты поставил свои, а в итоге ничего не изменилось.
– Ну как же, «отрицал» стало меньше.
– Не меньше, – покачал головой Подгорнов. – И производство такое же дохлое.
– Это Рауль воду мутит, мужикам работать не дает. Боятся его мужики. Боятся, что он вернется… Отдай его мне, и мужики перестанут бояться.
– Не могу, – цокнув языком, покачал головой «хозяин». – И без того дров наломали. Восемь трупов, куда это годится?
– Сам виноват. Надо было сразу меня «на лыжи ставить».
– М-да, – озадаченно почесал затылок Подгорнов.
Дал он маху. Была у него надежда, что Рауль сожрет своего конкурента, но вышло все наоборот. Сергил оказался гораздо сильней, чем о нем думали.
– Я все равно до Рауля доберусь, – с хищной усмешкой сказал Сергил. – Не спрячешь ты его от меня… Будут еще дрова, не сомневайся.
– Это угроза?
– Это предупреждение, начальник. Не тяни с «лыжами». Не будет меня, не будет и проблем.
– Ну, «лыжи», так «лыжи», – кивнул Подгорнов.
– И так, чтобы я их отбросил. Вместе с коньками. Но только по бумагам.
– Так и будет. – Подгорнов поднялся и собрался уходить.
– Сделай дело, начальник, и спи спокойно, – добавил напоследок Сергил.
Подполковник остановился, поднял руку, растопырил пальцы и резко сжал их в кулак, показывая, с каким удовольствием он схватил бы Сергила за шкирку. Показал, но не сделал. Духу ему не хватило.
Мощный он мужик, но не было в нем стального стержня. Потому и позволял он Раулю чувствовать себя полным хозяином в своей зоне. И Сергила он в угол зажать не сможет.
Но именно эта слабость и пугала. Что, если Подгорнову не хватит духу организовать побег для заключенного? Даже при его возможностях это не самое простое дело…
Раздеться не зазорно, если этого требует порядок. Артем снял футболку, обнажив торс. Шея у него мощная, плечи широкие, руки сильные. Мышцы особо не выпирают, рельефного рисунка на животе нет, но и лишний жир по бокам не растекается.
Стоящий перед ним молодой прапорщик с дубинкой в руке сразу должен был понять, кто перед ним. Татуировками Артем не злоупотреблял, не было на его теле соборов, крестов, фрегатов под черными парусами, но в звездах он себе не отказал. Восьмиконечные звезды под ключицами – символ высшей воровской власти.
Прапор не успел ничего сказать, как в помещение бодрой пружинной походкой вошел молодцеватый майор в большой, шитой на заказ фуражке. Сам стройный, подтянутый, и форма на нем как на манекене сидит. Новенькая форма, наглаженная.
Он с ходу выцепил взглядом Артема, подошел к нему.
– Есаулов?
– Он самый.
– За мной!
Артем не понял, то ли майор подмигнул ему, то ли это у него нервно дернулась щека. В любом случае он должен был принять приглашение, похожее на приказ.
Майор вышел в локальную зону карантинного барака, но Артем не сразу последовал за ним. Он дождался, когда его бойцы оденутся. Да и сам футболку надел, он же не самовлюбленный нарцисс, чтобы голым торсом щеголять. Никто не звал его свиту за собой, но без своих людей Артем никуда не пойдет. И плевать, кто и что думает по этому поводу.
Майор поморщился, выражая свое недовольство, но ничего не сказал. И снова предложил Артему следовать за ним – на этот раз кивком головы.
Есаул знал, с кем имеет дело. Майор Грабкин, новый начальник зоны. Еще совсем недавно он возглавлял оперативную часть, не помышляя о повышении, и вдруг такой подарок судьбы. И он понимал, кому обязан своей новой должностью. Дали ему понять. Поэтому и отказал Артему в праве на свиту, позволил его бойцам дойти до здания, где располагалась лагерная администрация, а там их взяли под охрану и дальше Артем пошел сам.
Здание выглядело обшарпанным как снаружи, так изнутри. Если здесь давно не было ремонта, что уж тогда говорить о «бараках», в которых жили заключенные. Колонию здесь ставили уже после войны, из дерева изначально ничего не строилось, здания кирпичные. Для шестидесятых годов зона могла считаться образцово-показательной – большая, благоустроенная, технически оснащенная. Одни зэки лес рубили, другие обрабатывали его, выдавая «на-гора» добротную шлифованную доску. Производство сейчас дышит, но мощности далеко уже не те, что прежде. Само по себе все ломается, приходит в упадок, здания ветшают, нового ничего не строят.