Елена, воплощение жизни и кипучей деятельной энергии, одетая в коралловый шифоновый пеньюар, украшенный страусиными перьями, тут же бросилась к Сидни и схватила ее за руки. В фиалковых глазах сверкали искры.
– Мне нужно отсюда выбраться.
Такое проявление внимания несколько обескуражило Сидни.
– Ваш муж сказал, что вы заболели.
– Видеть его не могу, – пробормотала Елена, отворачиваясь и принимаясь мерить шагами комнату, шурша шлейфом.
Прирожденная королева драмы, она любила находиться под объективами камер. Сидни была на сто процентов уверена, что и сейчас за ними внимательно наблюдают. В самом ли деле Елена верит, что муж желает ей смерти?
Сидни прокашлялась, чтобы привлечь внимание.
– Я разговаривала с женщиной, которая пришла сюда исключительно ради встречи с вами. Она желает поговорить о школах в Тикуанне. Будет ужасно, если вы не сможете с ней встретиться.
– Вики Готорн утверждает, что мне нельзя рисковать, появляясь на людях.
Сидни налила себе чашечку кофе. Нужно было прояснить голову, чтобы точно понять, боится Елена повстанцев или собственного мужа.
– Не возражаете, если я задам вам личный вопрос?
– Разумеется, нет.
– Почему вы не разведетесь с мужем?
Елена артистично рассмеялась, запрокинув голову:
– Для мужчины вроде Томаса развод невозможен. Женщина подобные решения не принимает. Мы женаты, и это окончательно, finito.
– Это итальянское слово.
– Я родом из Милана.
Этого Сидни не знала. Как, впрочем, и других подробностей биографии Елены.
– Я думала, вы выросли в Тикуанне.
– Я путешествовала с родителями по Европе, пока мне не исполнилось четырнадцать. Отец погиб в аварии, и мы лишились всего состояния. Мама была вынуждена привезти меня в Тикуанну, жить с ее семьей. – Она улыбнулась, показав зубы. – Я влюбилась в Томаса и была готова выйти за него замуж, но он настоял на том, чтобы я получила образование в Америке.
– Но ведь вам тогда было всего четырнадцать. – Даже диктатор Тикуанны не смог бы сочетаться браком со столь юной девушкой.
– Я ходила в школу в Калифорнии, мама присматривала за мной. Я изучила международное делопроизводство и политику, владею шестью языками, на четырех из которых свободно говорю. Вернувшись в Тикуанну, я была готова выйти замуж за Томаса и стать первой леди страны.
Взяв Елену за руку и глядя прямо в глаза, Сидни сказала:
– Мой жених высоко ценит все, что вы для него сделали.
– Ник хороший человек и очень сильно вас любит.
– Уверена, ему хотелось бы, чтобы вы покинули свой номер и встретились с людьми, которые пришли ради вас.
– Муж желает, чтобы я оставалась здесь.
Сидни отметила в ее голосе нотку страха. Она подозревала, что Томас без стеснения учил жену урокам жизни. Если бы не камеры, она сказала бы Елене, что время побега почти настало. Нужно подождать всего лишь несколько часов.
– Вы не можете разочаровать всех этих людей. Одевайтесь, Елена.
Та пулей метнулась в спальню.
Не прошло и двух минут, как дверь номера распахнулась и с треском ударилась о стену. На пороге возникла Готорн. Уперев кулаки в тощие бедра, она спросила:
– Какого дьявола вы тут делаете, Сидни?
У Сидни не было ни малейшего желания оправдываться. Ник сообщил, что, пока он был в заложниках, Готорн собрала детальную информацию о его состоянии, но не сочла нужным поделиться. Она могла бы организовать для Сидни и Ника телефонный звонок или даже видеосвязь, но предпочла держать их в разлуке.
Готорн называет это «сохранением контроля» над ситуацией, а Сидни – «временем расплаты», предчувствуя, что будет очень много грязи.
– Свершилось чудо, Елена чувствует себя лучше. Она одевается, чтобы встретиться с гостями.
– Дело вовсе не в здоровье. Я не хочу, чтобы она покидала пределы номера. Как иначе мне уберечь ее от повстанцев?
– Неужели вы всерьез думаете, что они решат атаковать отель? Здесь же полно вооруженной до зубов охраны.
– Я изо всех сил стараюсь избежать конфронтации. – Готорн поджала тонкие губы. – И вообще, не обязана перед вами отчитываться.
– Если бы имелась реальная угроза, неужели вы думаете, что Хуртадо стал бы разгуливать по залу? Разве не он подвергается максимальной опасности?
С такой логикой трудно поспорить. Сидни решила надавить сильнее.
– На самом деле вы заставляете Елену оставаться в номере по той лишь причине, что того требует ее муж. Томас держит ее взаперти. А вы ему помогаете.
– Моя работа заключается в том, чтобы сделать его пребывание у нас как можно более приятным. Нужно, чтобы он был на нашей стороне.
– А что насчет Елены? В правительстве есть люди, которые больше прислушиваются к ее, а не к его мнению.
Этим замечанием она, похоже, попала в самую точку. У Готорн дернулся уголок глаза.
– Я запрещаю вам вмешиваться.
– Вы мне запрещаете? – Да кем она себя возомнила? Западной колдуньей из страны Оз? – Рада сообщить: вы больше не вправе распоряжаться.
– Кто же тогда?
Дверь спальни открылась. Сидни сделала жест рукой:
– Она. Первая леди Тикуанны.
Елена величественно вплыла в комнату. Дизайнерское облегающее платье с белым и зеленым узором подчеркивало тонкую талию.
– Идемте же, – обратилась она к Сидни. – Меня ждут люди.
Готорн преградила дорогу, встав в дверях, как драчливый бульдог:
– Мне очень жаль, миссис Хуртадо. Сегодня вы должны оставаться в номере.
– Я не трусиха. Мой долг и обязанность – представлять мою страну и моих людей.
Сидни протолкнулась мимо Готорн и открыла дверь шире:
– Сюда, пожалуйста.
– Благодарю вас.
Как только Елена Прекрасная вплыла в зал, атмосфера тут же изменилась, политическая дискуссия сменилась вечеринкой. Женщины были очарованы ее вкусом в одежде, мужчины – красотой.
Не будь с ним Сидни, Ник по колено увяз бы в болоте негатива. И как ему, черт подери, заставить этот план работать? Побег на вертолете с крыши отеля? Не очень-то изящно. Хотя изначально вся задумка держалась в тайне, не пройдет и нескольких минут, как всем все станет известно. Новость всколыхнет средства массовой информации и ляжет в основу сценариев сериалов.
Но публичный характер вероотступничества Елены ничуть не умаляет степени опасности, особенно для Ника. Она улетит, а как он выберется из здания? Готорн со своей бандой его тут же арестуют. Чудо, если он не закончит свои дни в тюрьме ЦРУ.