Когда Ник только начал работать на Разведывательный центр морского управления, он считал себя шпионом среди шпионов. Получал тайные задания и не должен был ни перед кем отчитываться. Если бы его раскрыли, пришлось бы разбираться с последствиями, потому что у него не было страховки, но именно эта изолированность привлекала в большей степени.
Теперь уже нет.
На цыпочках пробираясь из гостиной на кухню, он посмотрел на Сидни. Она закрыла глаза, но едва ли спала. Жестокая смерть Кертиса наложила на нее глубокий отпечаток. Она не из тех, кто способен в мгновение ока восстановиться и вернуться на поле боя.
Ник сожалел о том, что Сидни вообще оказалась вовлеченной в это дело. Ей сильно повредили лицо, не говоря уже о пулевом ранении в руку. Не таким он представлял их совместное будущее. Совсем не таким.
Она заслуживает большего, и он тоже. Они должны построить достойную жизнь, разбить сад, родить детей и завести колли по кличке Рекс. Довольно уже шпионов, людей, на которых нельзя положиться, оберегания ничего не значащих секретов.
Как только Сидни оправится, он расскажет ей о том, чем на самом деле занимается. Ей, конечно, не понравится, что он многое от нее скрывал.
Разложив в шкафу одежду, он включил в спальне обогреватель и стал застилать постель, положив на нее несколько дополнительных одеял, чтобы не замерзнуть ночью. Тут ожил его мобильный телефон.
– Вот уж не думал, что здесь есть связь, – удивился он.
– Весьма сожалею о случившемся, – по-техасски растягивая слова, произнес Филипс. – Как вы с Сидни поживаете?
Хотя Филипс и был дружелюбным человеком, едва ли стал бы звонить просто для того, чтобы осведомиться об их здоровье, а у Ника не хватало терпения вести светские разговоры.
– Что вам нужно?
– Елена и Авилар хотят с вами встретиться.
Ник гневно уставился на телефон. Судьба Елены Хуртадо ему небезразлична, он действительно считал, что ее вмешательство спасло ему жизнь. Но всему есть предел.
– Когда?
– Завтра в полдень. Они сами к вам приедут.
– Только не сюда. Я хочу, чтобы наш коттедж оставался неприкосновенным.
– Неужели вы считаете, что ваше маленькое убежище секретно и недостижимо?
В мире, до отказа забитом спутниковой системой навигации, камерами, беспилотными самолетами и другими устройствами, исчезнуть без следа не представлялось возможным. Ник это отлично понимал. Если кто-то захочет отыскать его, добьется своего.
– А ведь верно, черт подери. Что ж, присылайте их сюда.
– Есть еще кое-что, что вам необходимо знать. – Филипс прочистил горло. – Готорн сошла со сцены.
– Она больше не работает на ЦРУ?
– После того как Кертиса застрелили, она умчалась из Остина со всех ног. Мы еще не все кусочки головоломки сложили вместе, но, забегая вперед, рискну предположить, что они работали вместе.
– Кто им платил?
– А вот этого я не знаю.
– Как жаль, что она улетела на своей метле. – Ник усмехнулся. – Будете по ней скучать?
– Да, как собака по палке.
– А что насчет Хуртадо?
– Президент все еще в Остине, убалтывает представителей «Андервуд ойл». Политики стараются держаться на расстоянии от нынешнего правительства Тикуанны, а бизнесмены уже заключили несколько сделок.
– Желаю удачи в общении с этими безумными людьми.
– Да, удача мне точно понадобится.
Вернувшись в гостиную, Ник продолжал обдумывать слова Филипса об отсутствии уединения. Его прошлое было сопряжено с определенной степенью риска, и нужно убедиться, что им с Сидни ничто не грозит. Завтра утром он установит базовую защиту.
Огонь камина освещал ее лицо. Она открыла глаза и посмотрела на него:
– С кем ты разговаривал?
– С Филипсом. – Ник опустился на кофейный столик и взял ее за руки. – Как ты себя чувствуешь?
– В животе урчит, но разжевать мне точно ничего не удастся. Хоть плачь.
Он погладил ее по белокурым волосам и поцеловал в лоб.
– Я разогрею суп. Какой хочешь, томатный или рыбный?
– Томатный. И покроши в него крекеры.
Забота о Сидни согревала Ника изнутри. Это был иной вид тепла, нежели жар страсти, разгорающийся, когда они целовались или когда он гладил ее нежную кожу. Это мягкое свечение казалось чистым и невинным и сохранялось надолго.
Сидни попыталась улыбнуться, но лишь поморщилась и прижала руку к щеке.
– Что сказал Филипс?
– Завтра к нам пожалуют гости. Елена и Мигель Авилар.
– Как ЦРУ удается вести себя дружелюбно и с Хуртадо, и с Авиларом? Они ведь противники.
Сидни все еще пыталась понять, кого считать плохим, кого хорошим парнем. В политике и шпионаже эти позиции менялись без всякой видимой причины и логики. Правда эфемерна, а преданность – почти мифическое понятие.
– Не пытайся понять это в твоем состоянии, а то голова заболит.
– Елена и Мигель, как бы это сказать, составили неплохую пару.
– Так и есть. Нужно только закрыть глаза на то обстоятельство, что он время от времени взрывает вертолеты, а она амбициозная особа, мечтающая править миром.
Сидни шумно выдохнула.
– Как я рада, что они – не мы. У нас нет секретов.
Ник собирался все ей рассказать. Оставалось только надеяться, что она сумеет простить.
На следующее утро Сидни решила понежиться в постели и не торопиться вставать. Покрытая синяками, она выглядела устрашающе: никакое количество косметики не могло замаскировать огромное фиолетовое пятно, постепенно начинающее приобретать желтоватый оттенок. Также болели швы на руке и голова.
По крайней мере, ее больше не мучил голод. Она даже немного похудела, хотя по одежде это было невозможно определить. С тех пор как покинула Остин, Сидни одевалась исключительно в мешковатые спортивные штаны и бесформенные водолазки. А сегодня ей предстоит встреча с идеальной Еленой. Одного этого достаточно, чтобы понизить самооценку. Сидни решила сосредоточить силы на том, чтобы встать с постели и одеться.
Шаг первый – встать с постели. Она свесила ноги, постояла минутку, чтобы унять головокружение, и подошла к окну. Ночью шел снег, окутавший холмы сверкающим белым покрывалом. Какая прекрасная обстановка. Сидни решила, что нахождение здесь пойдет ей на пользу.
В спальню вошел Ник с тарелкой овсяной каши:
– Доброе утро, солнышко.
Она указала на свой рот:
– Представь, что я широко улыбаюсь тебе.
– Могу представить, что твой ротик совершает куда более интересные действия.