– Ну а теперь пей. Вот так. Еще глоток… Отлично. Ты проголодалась? Может, что-нибудь приготовить?
– Калеб, – Сейдж поставила чашку на стол, – ты хотел поговорить.
– Да. – Он снова сел.
– Пойми, я действительно не думала, что так получится…
– Послушай, – начал он, – мы двое взрослых людей. Теперь уже ничего не поделаешь. Нам придется жить с этим.
Еще один камешек в ее огород. Но прогресс все же есть. Они оба уже спокойнее. Гораздо спокойнее. Во всяком случае, он.
Его злость не имела никакого отношения ни к Сейдж, ни даже к нему, а была связана с тем, что он не знал, каким должен быть следующий шаг. И это было ужасно.
Юридическая школа. Агентство. Его успешная практика. Вся жизнь Калеба подчинялась четким законам логики.
Сейдж встала:
– Дай мне минутку.
– Послушай, мы не можем без конца откладывать разговор.
– Второй урок, касающийся беременности, – приходится часто бегать в туалет.
– О…
Она вышла из кухни. Спина прямая, голова высоко поднята. Сейдж была так чертовски независима. Так решительно настроена не нуждаться ни в ком.
Что ему делать?
Калебу были известны официальные варианты. Но как быть с чувствами? Их нельзя затолкнуть ни в какую категорию.
Он услышал шум воды. Услышал, как открылась дверь ванной.
Сейдж вернулась. Она умылась. Причесала волосы.
Калеб почувствовал, как что-то произошло с его сердцем. Оно перевернулось. Или… воспарило. Что бы там ни было, ощущение было странное.
Может, это не сердце, а живот? Он ничего не ел с самого утра. Даже не выпил кофе. Он потянулся к своей чашке. Сделал глоток, стараясь подавить тошноту.
Сейдж рассмеялась:
– У тебя такое выражение, будто ты червяков глотаешь.
– Ну, червяки – это еще не самое страшное. – Калеб улыбнулся, глядя на нее. – Когда растешь с братьями, всегда надо быть готовым к сюрпризам, о которых обычно не говорят в приличном обществе.
– Например, что делать, если вдруг выяснится, что женщина, с которой ты спал, забеременела? – Теперь Сейдж не улыбалась.
– Женщина, с которой я занимался любовью, – возразил Калеб.
Их глаза встретились. Она отвела взгляд и прикусила губу. Он старался не вспоминать, какими сладкими были эти губы.
– Вернемся к нашей… проблеме, – предложила Сейдж. – Я решила составить план. Вернее, попыталась это сделать. Но Колдуэлл никак не оставит меня в покое…
– Забудь о Колдуэлле. – Почему его голос прозвучал так грубо? – Он больше не будет тебя беспокоить.
– Ты уверен?
– Да. Я об этом позабочусь.
– Спасибо. Надеюсь, у тебя получится.
– Получится. И не надо меня благодарить. Я обязан это сделать. – Калеб откашлялся. – Что за планы?
– Во-первых, – обхватив руками чашку, она наклонилась вперед, – я собираюсь переехать отсюда.
– Чертовски верное решение.
– Я хочу подыскать что-нибудь на Лонг-Айленде. Может быть, даже…
– Дом, – решительно произнес Калеб. – Это должен быть дом. Ребенку нужен двор. Собака. Место, где можно побегать.
– Я думала о доме, но аренда, вероятно…
– Аренда – не самая лучшая идея. На продажу сейчас выставляют отличные дома по вполне доступной цене.
Святой Иисус! Он говорит как делец, а не как мужчина, который собирается стать…
– Возможно, – согласилась Сейдж, – но нужно быть реалистом.
– Разумеется. Быть реалистом – моя специальность. Я тоже составлю план и…
Ее глаза сузились. Это у нее хорошо получалось. Калеб заметил, что это всегда предвещало надвигающийся шторм.
– Я составляла свой план почти три месяца.
– Не сомневаюсь, но…
– Никаких но, Калеб. Я единственная, кому пришлось иметь дело с этой… как ты назвал? С этой ситуацией.
– Я ничего не знал. – Он почувствовал, как в нем снова начал скручиваться клубок злости. – Отсюда вопрос: почему ты не связалась со мной, когда узнала, что беременна?
– Каким образом? Я даже фамилии твоей не знала. Я ничего о тебе не знала, кроме того, что ты живешь в Техасе. Что мы натворили… Что я натворила. – Краска залила ее щеки. – Я до сих пор не могу поверить. И совсем не горжусь этим.
– Я не жалею о той ночи, – сказал он хрипло. – И тебе не стоит.
Сейдж бросила на него быстрый взгляд и встала:
– Я не хочу обсуждать это.
Калеб тоже встал. Он стоял слишком близко.
– Именно поэтому мы здесь, – напомнил он. – Чтобы поговорить.
– Поговорить о ребенке. Не о…
– Я все время думал о тебе, – прервал ее Калеб. – Никак не мог…
– Хватит! – Сейдж зажмурилась. – Я не хочу… не хочу…
– Я тоже. – Его пальцы утонули в ее волосах. Он повернул к себе ее лицо. – Но я не могу не вспоминать тебя. Твой вкус. Твой запах. Каково это – быть внутри тебя.
Сейдж шлепнула его по руке. Он обхватил ладонями ее лицо. Притянул к себе.
– Нет, – быстро сказала она, но было уже поздно.
Губы Калеба прильнули к ее губам. Он целовал ее, целовал с жадностью. Его язык искал вход в горячую сладость ее рта. Наконец, застонав, она раздвинула губы и впустила его.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Калеб поднял голову.
– Почему ты не призналась вчера? – спросил он с укором. – По-твоему, лучше согласиться на тест, чем сказать мне правду?
– Отпусти меня.
– Сначала ответь на вопрос.
– Три месяца ты не горел желанием узнать правду. Той ночью ты просто ушел. Не задав ни одного вопроса. Не выслушав. Ударил Дэвида, оскорбил меня и ушел.
– И?..
– Вот так все закончилось. А теперь ты говоришь, что, увидев тебя вчера в отеле, я должна была протянуть руку, улыбнуться и сказать: «Здравствуйте, мистер Уайлд, как приятно вас видеть. Да, между прочим, у меня от вас ребенок»? – Она высвободилась из его объятий, ее глаза блестели от гнева… Или от боли? – Интересный мог бы получиться разговор!
Калеб вздохнул. Он все равно не поверил бы. Он не находил объяснения тому, почему сейчас поверил.
Однако он поверил.
То, что случилось утром, изменило все. Он снова увидел женщину, которую встретил почти три месяца назад. Комбинация уязвимости и вызова вновь затронула его сердце, чего не удавалось сделать еще ни одной женщине.
– Мне не стоило тогда так уходить, – признался Калеб. – Видит бог, я был не в том положении, чтобы судить.