– Но мамочка-императрица! Как же я могу не появиться, если он будет среди гостей? Ведь я тогда не смогу загадать свои загадки, а он не сможет их отгадать.
– Я думаю, будет разумно послать записку императору. Он тревожится о тебе.
– Ну почему же записку? Я сама побегу к нему!
Комати еще раз поразилась тому, как сильно изменилась дочь за последнюю ночь. Словно не было этого бесконечного печального года, долгих дней, что проводила в своих покоях Будур, мрачных танка, в которых она описывала мгновения умирающей природы, изливала печаль замерзающей души.
– Не стоит тревожить отца. Он беседует с чиновниками и наместниками провинций. Днем он придет к нам и мы сможем без помех обо всем поговорить…
Принцесса рассмеялась и опустилась на подушку у ног матери. Так бывало лишь много лет назад, когда малышка Будур часами сидела рядом со столиком, а императрица сочиняла стихи.
И кисть, и бумага были забыты. Комати беседовала с дочерью, наслаждаясь каждым мигом этого утра. Она боялась, что счастье доверия уже никогда не вернется к Будур.
– И я поняла, мамочка, что этот страшный год был только годом ожидания. Зря я мучила и тебя, и отца, зря пыталась доказать, что ничего больше не жду, что никого не ищу. Нет, я жду. Жду того самого, единственного! Но теперь в мое сердце вернулась надежда. Я не только верю, я чувствую, что он уже близко. Быть может, его и меня разделяют лишь стены дворца. А быть может, он только ступил на землю нашей прекрасной страны…
– Я рада, малышка, что ты наконец избавилась от боли… Надежда сладостна, она дает человеку силы…
– Конечно, мамочка, это так. Но в первый раз я почувствовала в себе силы не сегодня. Это произошло в ту ночь, когда я увидела его…
– Юношу из сна?
– Нет, Покровителя морей…
Комати вздрогнула. Она вспомнила тот ужас, что охватил ее, когда она услышала о происшествии на берегу. В тихой деревушке, где жили лишь семьи ныряльщиц за жемчугом, ама, дочь должна была вновь обрести покой, мудрую уравновешенность, что всегда была ее достоинством. Но вместо спокойствия в душе принцессы поселилось преклонение перед морскими просторами. Будур теперь слушала сказки, которые ей рассказывали древние старухи, запоем читала о чудесах моря. Но никогда до сегодняшнего утра не рассказывала о том, что же произошло в ту ночь на берегу. Императрица знала об этом лишь от Митико и ее подруг.
Императрица почувствовала: теперь можно задать вопрос о том, что не давало ей покоя.
– Как все это было?
– Мы долго болтали с девушками в тот вечер. Конечно, они знали, что я принцесса, но… Понимаешь, мама, перед силой моря все равны – богачи и бедняки, императоры и рабы… Выживает только по-настоящему умелый пловец, по-настоящему отважный ныряльщик. Вот поэтому я захотела быть одной из них. Я научилась нырять, нашла несколько раковин. И даже одну жемчужину! Помнишь, такая, с червоточинкой? Я показывала ее тебе…
– Помню, малышка.
– И в тот вечер мы сидели вокруг костра. Было очень тепло, море дышало почти беззвучно. А звезды на небе горели так ярко, что, казалось, их можно было достать, просто став на цыпочки. Сначала мы болтали просто так… Девушки рассказывали о своих любимых, потом я пыталась описать пышные красоты нашей столицы. Но, наверное, не нашла правильных слов, ибо очень быстро они начали меня перебивать и расспрашивать о нарядах придворных дам.
– Девочка моя, они, наверное, никогда не видели большого города… Вот поэтому и не смогли тебя понять. А наряды придворных дам – это и в самом деле интересно. Особенно молоденькой красавице, которая мечтает поразить воображение своего избранника.
Будур улыбнулась.
– Да, я понимаю. А потом Митико вспомнила о старинной легенде, что живет до сих пор среди ловцов жемчуга. Она начала рассказывать о Повелителе морей, и я словно почувствовала спиной его взгляд. Оглянулась, но морская гладь лишь серебрилась в свете луны… А потом я услышала рассказ о Масутаро и вспомнила статую, что стоит посреди сада… Я задумалась о том, что же двигало нашими предками, почему, несмотря на огромную опасность, многие из рода Фудзивара все же выходили на охоту за Великим змеем. Вот тогда это и произошло.
Голос Будур стал тише. Перед ее мысленным взором промелькнула та ночь. Она словно опять оказалась на берегу… Вот она протянула к костру руки, вот ощутила теплую ладонь девушки на плече…
– Я не видела, что твориться у меня за спиной. И вдруг заметила, что все девушки поднялись и, словно окаменев, смотрят на что-то, чего я не вижу. Я хотела вскочить, но ама Митико меня удержала. Я очень медленно поднялась и повернулась к морю. Там был он…
Глаза принцессы вспыхнули. И снова в ее голосе звучал восторг прикосновения к неведомому.
– Огромная голова, высокая шея, черная грива в лунном свете кажется красной. Было понятно, что он огромен… Глаза, словно человеческие, пристально всматриваются в нас. А мы, как куклы, стоим у самой воды, не в силах даже вздохнуть от счастья.
– Я думала, вы испугались.
– Это было потом. Но в тот миг, мамочка, я чувствовала такую радость! Понимаешь, сама природа мне подарила удивительную тайну… Она мне доверилась. Великий змей переводил взгляд с одной девушки на другую. Потом посмотрел прямо мне в глаза. И я услышала. Нет, наверное, я почувствовала то, что он хотел мне открыть. Теперь я знала, что море всегда будет мне другом, а морские чудеса станут моими… ну, как жемчужины в шкатулке. И еще… Змей вселил в меня надежду. Потом долгие зимние вечера пытались эту надежду убить. Но она все же выжила и проснулась во мне сегодня утром!
– Девушки мне рассказывали, что чудовище тебе поклонилось…
– Наверное, да, мамочка. Хотя, быть может, Змей мне просто кивнул. Знаешь, вот как наш отец кивает – когда он чем-то занят, но хочет показать, что помнит о нас и рад нам.
Комати тоже вспомнила эту привычку мужа. В те минуты, когда они оставались вдвоем, он говорил, что боится потерять ее из виду даже на миг. Боится, что она обидится из-за его невнимания.
Но Комати никогда не обижалась. Она чувствовала, что муж всегда рядом с ней. И потому просто улыбалась в ответ на эти слова.
– Да, знаю.
– И я почувствовала такой восторг! Словно мне подарили весь огромный мир. Самая страшная морская тайна словно легла мне в руки и оказалась так прекрасна…
– А что было потом?
– А потом он просто исчез… Нырнул, как ныряет тюлень. В полосе лунной дорожки мелькнула его спина. И все. А потом начался переполох. Девушки стали кричать. Прибежал отец Митико. Долго отчитывал дочку за что-то. Потом начал плакать, уверял, что его род проклят.
– А что сделала ты?
– Я попыталась его успокоить… И словно какая-то невероятная сила поддерживала меня, грела, давала ощущение всемогущества. Только когда я вернулась в свою опочивальню, это ощущение ушло. Наверное, даже если бы я всю зиму провела у моря, я бы не чувствовала себя такой несчастной…