На набережной происходило столпотворение. К автомобилям Витиных дружков добавились машины с мигалками. Народ разделился на две группы. Одна активно суетилась, другая стояла чуть поодаль и глазела на происходящее.
«Поскорее бы отсюда убраться», – подумал я и дважды приглушенно кашлянул.
Теперь время работало на меня. Яхта все так же неспешно боролась с течением, парус легко покачивался под слабыми дуновениями ночного воздуха. Автомобильный мост, маячивший впереди, приближался очень медленно. Но все же яхта шла гораздо быстрее, чем это делал бы я, полагаясь на растраченные силы.
Вскоре некое оживление началось и на другом берегу. Три легковых авто прощупывали фарами набережную. Несколько мужчин метались в пучках света, осматривали прибрежные воды.
«Ну-ну, ищите! – подумал я и криво улыбнулся. – Мы еще поборемся. Целая ночь впереди. Мое преимущество в том, что Витины бандюки и сотрудники полиции не знают, куда я намылился: вверх или вниз по течению. А силенок у них недостаточно для того, чтобы обшаривать и держать под контролем оба берега. Слава богу, пока не видно катеров! А то они давно прочесали бы всю реку».
Над моей головой нависли бетонные сооружения моста. Казалось, яхта вот-вот зацепит верхушкой мачты монолитные пролеты.
Наконец-то суденышко вырвалось на свободу из тесного мостового плена. Сверху вновь вспыхнули звезды. Яхта пошла дальше, к окраине Петровска.
От форштевня мне пришлось отцепиться и энергично грести к берегу, когда сзади появились огни двух патрульных катеров. В район «Брудершафта» они подошли со стороны центра города, где имелось множество причалов. По пути катера ощупывали прожекторами темную воду, теперь же один из них начал обследовать акваторию напротив клуба, а второй пустился догонять яхту.
К этому времени парусное судно оттащило меня от траверза плавучего клуба километра на полтора. В этом месте река сужалась метров до двухсот, и плыть до берега мне пришлось недолго. Катер настиг яхту, едва я успел выбраться на низкую бетонную плиту.
На окраине Петровска берег не выглядел столь ухоженным, как в историческом центре. Ни ровного парапета, ни белых подсвеченных фасадов на фоне черного неба, ни бесконечных рядов желтых фонарей на столбах. Лишь скромная неоновая вывеска какого-то магазинчика мигала в робком одиночестве на другой стороне пустынной асфальтовой дороги.
Я перебежал проезжую часть, юркнул в проулок, примыкающий к набережной, быстрым шагом преодолел подъем, пересек еще две улочки. Затем свернул влево и плутал какими-то дворами, пока не набрел на тихий закрытый скверик, окруженный спящими домами.
Я решил, что пора передохнуть, упал на скамейку, стащил с себя рубашку с брюками и принялся выжимать их. Но долго торчать в скверике я не собирался. В ближайшие часы все кварталы, прилегающие к набережной, будут прочесаны. К утру начальство поставит на уши все подразделения полиции, и мои преследователи возьмутся за другие районы.
Я восстановил дыхание, поднялся и, воровато оглядываясь, побрел в сторону дома. Добираться до него по узким закоулкам предстояло не меньше часа.
Первая ликвидация запомнилась мне на всю жизнь. Я старался избегать встреч с прохожими и редкими авто и удачно добрался до квартиры. Там высушил одежду, напился крепкого горячего чая и завалился спать.
Проснувшись, я первым делом включил местный телевизионный канал и с ухмылкой на устах выслушал новость о чрезвычайном происшествии. Оказывается, ночью произошло коварное заказное убийство Виктора Макеева, уважаемого в Петровске бизнесмена, так много сделавшего для процветания родного края. Надо же!
«Преступники должны ответить за этот беспредел! – брызгал слюной на обратную сторону экрана какой-то депутатишко, корешок покойного Вити. – И пусть подлые убийцы не сомневаются – правда и закон восторжествуют! Они будут найдены и преданы суду!»
– Уже восторжествовали, – буркнул я и отправился варить кофе.
В тот же день я позвонил Забравской и назначил встречу в отдельном кабинете кафе «Радуга».
– Извини, фотографии сохранить не удалось, – посетовал я, передавая Милене пустую флешку.
– Ничего страшного. Шеф очень доволен твоей работой, – сказала она, затем вдруг томно улыбнулась, подмигнула и заявила: – Не хочешь отпраздновать яркий дебют? У меня дома есть бутылочка отличного виски.
«Вибратор тебе в помощь», – подумал я, вслух же соврал, придав голосу горький трагизм:
– Прости, Милена, сегодня вечером я ужасно занят.
Красотка встала, тяжело задышала, нависла надо мной и нацепила на личико образ, наполненный благородным негодованием. Любой мужчина на моем месте должен был бы почувствовать себя веселым фашистом, который просто от нечего делать и для поддержания спортивной формы убивает родную муттер.
Авиарейсы на Москву из провинциального областного центра уходили через каждые три часа. Мы без проблем купили три билета, затем пообедали в ресторане, где и дождались объявления на регистрацию.
До самого взлета Катя нервничала, теребила ремешок маленькой сумочки, вздыхала и оглядывалась по сторонам. Наконец-то самолет оторвался от полосы, набрал высоту и взял курс на столицу.
Дашка плотно поела в ресторане, вдоволь наигралась с новеньким телефоном и быстро заснула в кресле у окна. Оно и не удивительно. Я поднял ее в шесть утра.
Катя сидит в центре, я у прохода.
– Никогда бы не подумала, что моя жизнь в одночасье так круто изменится, – негромко рассуждает она. – Жила, работала, никого не трогала, не обижала…
– Понимаешь, чем умнее люди, тем виртуознее они нас обманывают. Тебе просто не повезло.
– В чем же?
– В том, что после смерти мужа ты унаследовала долю акций богатой и прибыльной компании.
– Разве это является поводом для убийства?
– Для нормальных людей – нет. А для криминала ты просто золотая жила. Вокруг больших денег всегда крутятся подозрительные элементы, и если ты не выросла в бизнесе, то выжить в нем тебе будет крайне сложно.
– Да, я выросла в другой системе ценностей, – с горечью соглашается она, вздыхает, устраивает голову на моем плече и спрашивает: – Что же нам теперь делать?
– Для начала изучим мир в условиях пятизвездочного комфорта.
– Предлагаешь поездить по разным странам?
– Почему нет? Что наша жизнь? Всего десять лет свободы: семь до школы и три после выхода на пенсию. Когда еще представится такой случай?
– Кажется, я пока не готова навсегда уехать из России.
– Кто знает, на сколько мы уезжаем?
– Надеешься вернуться?
– К любому переезду из одной страны в другую следует относиться как к временному событию. Нельзя жечь мосты, рубить канаты и произносить глупое слово «навсегда». При таком подходе даже неудачно сделанный выбор станет всего лишь полезным опытом.