– Не хочешь Агарту – как хочешь, – подозрительно быстро согласился Алеша.
– Ну, а если серьезно, есть ли какие-то более точные сведения относительно этого загадочного народа, принесшего цивилизацию шумерам и египтянам? – отвлеклась она от неприятных мыслей.
– Ты спрашиваешь таким тоном, словно надеешься, что я тебе из шляпы выну никому не известного кролика! – хмыкнул Алеша.
– Хочешь сказать, что кролик известен?
– И да, и нет, но когда твой новый знакомый… Бикметов, если не ошибаюсь… кстати, я знаком с некоторыми его работами: серьезный персонаж! Так вот, когда он говорит об атлантах, то, возможно, он не слишком далек от истины. Особенно когда речь идет о шумерах и египтянах.
– Но может ли к этому иметь отношение могильник Булана с этими странными табличками? В конце концов, речь вполне может идти о какой-то неизвестной нам азиатской цивилизации. На пергаменте хазары вполне могли записать легенду, известную их предкам.
– А таблички?
– Раритет, передававшийся из поколения в поколение и тоже принесенный из Восточной Азии.
– Тогда Агарта больше подходит, Гималаи, как-никак! – с некоторым ехидством заметил Алеша.
– Ладно, не издевайся, лучше подождем перевода, – не стала спорить она.
– Хорошо, мой знакомый пообещал заняться этим послезавтра, раньше не получится, извини.
– Ничего страшного, я подожду…
Египет, 1639 г. до н. э.,
время правления последнего фараона
XIII династии Тутимайоса
Шу не давала покоя последняя встреча с Нектанебом. Жрец был опасным противником. Он единственный мог понять, что Шу подменил документы. Правда, вначале он попытался было предложить незнакомцу копии. В конце концов, самое главное было содержание. Но тот потребовал от него оригиналы двух документов. Шу, не долго думая, заменил оригиналы копиями и передал требуемое незнакомцу. Он прекрасно знал, что никто не стал бы задавать ему вопросы. Правда, на всякий случай он спрятал копии, чтобы они никому не бросались в глаза. Поэтому писец их и не нашел. Но что, если Нектанеб вернется и потребует документы вновь? Шу постарался не думать об этом. Сейчас его волновало другое. Он уже перерыл все архивы, но ничего не нашел. Шу знал легенду о том, что когда-то не известный никому народ полубогов полностью изменил жизнь Египта. Откуда они пришли и куда исчезли – никто не знал. Для простого народа жизнь была неизменной, но он, как и другие самые ученые писцы царства, знал, что именно эти полубоги-полулюди полностью изменили жизнь египтян. Одним из них и был легендарный Имхотеп. Еще в легенде говорилось, что вся их мудрость была выгравирована на каменных плитах, принесенных из их потерянной страны. Эти плиты были надежно спрятаны, их хранение поручено нескольким избранным. Кроме того, эти плиты были наделены магической силой. В легенде они назывались Скрижалями Бессмертных, так как тот, кто сможет их найти, получит власть не только над всем миром, но и над временем, и над самой смертью. Думать, что эти Скрижали существовали в действительности, мог только человек, полностью потерявший разум. Что делать, если его заказчик относился именно к таким безумцам? Но рисковать жизнью Кенна? Нет, при одной мысли об этом жизнь покидала сердце Шу.
Глава архива удвоил свои усилия. От непрерывного чтения принесенных домой папирусов болели глаза, но он не мог позволить себе остановиться. Вдруг он наткнулся на несколько странный текст. Шу вздрогнул: «Неужели нашел?!» Он перечитывал еще и еще раз. Сомнений быть не могло! Именно об этом спрашивал незнакомец. Почувствовав невероятное облегчение, он вскочил и, если был бы помоложе, может быть, исполнил бы пару танцевальных пируэтов. Но ноги не слушались, только сейчас он почувствовал, как устал. Текст был немногословным и был написан в форме диалога Учителя и Ученика:
«– Я, бывший на этой земле до тебя, знаю, как Величайший, имя которого произносить никто не имеет права, создал все сущее из небытия. Задумал Он все в сердце своем, и воссуществовали и небо, и земля, и море, которые заполнил он тварями земными, морскими и небесными.
– А человек, Учитель?
– Человека Он создал из слез своих, и вышли люди из Ока Создателя. Потому Око стало для нас защитой. Оно повсюду с нами, и в каждом сердце частичка Ока Создателя. И оно призывает нас к ответу за деяния и проступки наши.
– Но откуда нам известно все это? Ведь тебя же не было тогда, когда Он создавал?
– О том говорят Великие Скрижали Бессмертных, текст на которых написан рукой Создателя.
– Где я смогу найти их?
– Нигде, их принесли в нашу страну пришедшие из-за горизонта, и только немногие имеют право видеть Скрижали. Если непосвященный посмеет поднять глаза, он распадется на части, сгорит, и остатки его развеет ветер.
– Но ты же видел их?
– До него два дня пути, и каждый миг для тебя может стать последним…»
Дальше шел совершенно непонятный текст, написанный неизвестными ему символами. Понятен был только последний отрывок: «Я начинаю свой путь по дороге над водной пучиной Отца нашего, он проведет меня между двумя пропастями, но я в них не упаду, пройду над затопленной долиной и поднимусь на гору, на которой дует северный ветер, и буду ждать сигнал Владыки, когда пошлет Он мне свет лучей своих, и сердце мое укажет мне путь…» Шу попытался было поразмыслить. Потом укорил самого себя за ненужное любопытство. На самом деле его все это больше не касалось. Незнакомец хотел, чтобы он нашел этот текст, и он его нашел. И в этот момент, как ни странно, у него появилось ощущение какой-то непонятной опасности. Какой – определить он не мог, но чувствовал, что что-то не так. Хотя через пару минут махнул рукой. К чему задавать себе ненужные вопросы? Скорее всего, летний зной, густой пеленой поднимавшийся из-за горизонта, утомил его. Он обмахнул себя веером. Долгожданный дождь так и не приходил. И даже тень и журчащая в бассейне вода не спасали от летнего пекла. Шу позвал слуг, приказал помочь ему сменить тунику и отправился на постоялый двор.
* * *
Только к вечеру совершенно измотанная Кася отдала себе отчет в том, что ей так и не удалось поговорить с Бикметовым. Она видела Рината издалека: лицо его было мрачным, а в глазах светился непонятный огонек. Но, честно говоря, ей было совершенно не до того, что творилось в душе тюрколога. Больше всего ее интересовало содержимое ларца. Ее удивляло одно: если пожилой археолог явно расстроился, увидев содержимое ларца, то Черновицкий и Артамонов пришли, наоборот, в восторг. Конечно, первый надеялся найти что-то подобное скифскому золоту, а никак не каменные таблички, обмотанные пергаментом со странным текстом на тюркском и древнееврейском языках. Получалось, Черновицкий и Артамонов знали, что нашли, и, следовательно, знали, что искали. Этой ночью ей никак не удавалось заснуть. Все происшедшее сегодня не желало выходить из головы. Вскрик рабочего, наткнувшегося на саркофаг Булана, распавшиеся на глазах останки и, наконец, ларец со странным свертком внутри! Она уже передала информацию Рэйли. Правда, сама не зная почему, не стала посылать снимок оборотной стороны пергамента. В конце концов, то, что ей показалось планом, могло быть на самом деле всего лишь следами плесени и накопившейся за века пыли. Она предпочла сначала разобраться со всем сама. Так и не справившаяся с бессонницей Кася выкарабкалась из палатки и присела рядом с потухшим костром. Посмотрела на светящийся циферблат наручных часов. Два часа ночи. Чертыхнулась – снова придется кофе накачиваться до одури, чтобы на ходу не засыпать. Она встала и прошлась. Ночная прогулка под луной и в одиночестве – почему бы и нет? Но далеко уходить не хотелось. Она сделала круг по лагерю. Поколебалась перед палаткой Бикметова. Он явно не спал, сквозь палаточный брезент пробивался свет. Но, взвесив «за» и «против», решила в гости не напрашиваться. Кто знает, как тюрколог расценит ее ночное вторжение? Поэтому она присела у потухшего костра рядом с палаткой Черновицкого. Изнутри доносились два мужских голоса и звон стаканов. Кася не любила подслушивать, но любопытство взяло верх.