– Ты хочешь жить?
– Кто не хочет?! – одними губами усмехнулась Таня.
– Если я тебя оставлю в живых?
– Не верю.
– Тебя никто не просит, но тогда у тебя есть шанс.
Таня молчала, также упрямо рассматривая одной ей известную точку на потолке.
– Чего ты от меня хочешь? – наконец произнесла она.
– Кто он, твой заказчик?
– Ты наивнее, чем я думала! – усмехнулась она. – Такие, как я, никогда не видят заказчиков в лицо.
– Но что-то ты должна о нем знать. Не верю, что ты берешься за контракт, предложенный первым встречным.
– Он вышел на меня по обычным каналам, обратился по рекомендации одного из моих предыдущих клиентов, о котором я знаю, что он – крупный промышленник где-то в США или Канаде. Больше у меня нет никакой информации. В моем деле чем меньше знаешь, тем дольше живешь!
– О чем вы говорили?
– О тебе и твоих товарищах. И об этих странных фразах.
– Ты знаешь, о чем шла речь?
– Понятия не имею и не желаю иметь! – сказала, как отрезала, Таня, она действительно четко придерживалась собственной политики невлезания в чужие дела. – Вопрос на вопрос: как ты меня вычислил?
– Вопрос профессионала к профессионалу? – холодно поинтересовался Тригланд.
– Что-то вроде этого…
– Вынужден тебя разочаровать, все очень просто и никаких особенных дедуктивных методов от меня не потребовалось. Тебя подвели твои помощники. Следить они не умеют, особенно твой шофер. Слежку я вычислил сразу, понял, кто и кому подчиняется, в твое отсутствие обыскал палатку. Нашел вместо маникюрных принадлежностей автоматический пистолет, пакеты с гексогеном и детонаторы. Картина, думаю, ясна. Вернемся к твоему заказчику: вспомни, о чем еще вы говорили?
– О моем вознаграждении! Это единственное, что меня интересовало!
– Вспомни еще что-то! Может быть, что-то показалось тебе странным или какая-то деталь запомнилась?
Она задумалась:
– Ничего, только одно: он не имеет никакого представления о географии Литвы.
– Ты уверена?
– Уверена. Когда я сказала, что ты живешь в Тракае, он спросил: где это? – четко ответила она и, внезапно задумавшись, продолжила: – Странно, ничего не понимаю…
– Что?
– Я думала, что ты будешь спрашивать, где таблички?
– Меня они не интересуют, – спокойно ответил Тригланд.
– Почему?! – Таня явно изумилась. Потом широко раскрыла глаза и начала осторожно: – Что было в сейфе?
– Египетские сувениры, копии каменных табличек с иероглифами, пергамент – подлинный, но его стоимость вряд ли потянет и на сотую часть твоего гонорара, – одними глазами усмехнулся Тригланд.
– Египетские сувениры!!! Подонок!!! Когда ты успел их подменить! – она закрутилась на полу, и веревки затрещали, еле выдержав неожиданный напор. Аркадий в который раз изумился физической силе этой хрупкой на первый взгляд женщины.
– Расслабься, не поможет. Так что, видишь, даже очень хорошо, что ты не встретилась с заказчиком, он, я думаю, был бы с тобой менее нежным!
Таня молчала, она взяла себя в руки. Она проиграла, смысла в дальнейших усилиях не было. Главное – остаться в живых и исчезнуть. Ей и в голову не пришло усомниться в подлинности найденных в сейфе табличек. История и древние языки ее никогда не интересовали, и подлог она, естественно, не заметила. Наблюдавшего же за своим врагом Аркадия в который раз удивило ее хладнокровие и умение владеть собой. Противником она была нешуточным, и, собственно, было чистым везением, что он вычислил ее тогда в лагере.
– А теперь попрощаемся. Жизнь я тебе оставлю, вот только на большее не рассчитывай!
– Ты меня не развяжешь? – с оттенком надежды спросила она.
– Тебя развяжут другие, – спокойно ответил он.
– Сука! Ты такая же грязная сука, как и все тебе подобные! Сволочь! Подонок! – Она буйствовала, пытаясь освободиться от веревок и изрыгая проклятия, но Тригланду было все равно. Он открыл дверь. На пороге стоял Аарон. Они пожали друг другу руки.
– Рад тебя видеть живым! – произнес бен Симон.
– Ты решил сам руководить операцией?
– Да, тем более прогулка в Париж за казенный счет – кто от такого откажется?!
– Я пообещал ей жизнь!
– Я надеюсь, ты не уточнил, что она будет райской?
– Нет.
– Тогда договорились: жить она останется, только как бы ей потом об этом не пожалеть!
Поезд, неторопливо постукивая колесами, уносил Касю в Москву. Позади остались развороченные останки того, что раньше называлось раскопками, остатки лагеря, археологи и следователь Осокин со своей командой. Следствие буксовало, в Интерпол были отправлены запросы на лже-Бикметова, лже-повариху и компанию. Но продолжения Кася дожидаться не стала. Во время последнего разговора Осокин ясно дал понять, что больше путаться под ногами он ей не позволит. Так что смысла оставаться дальше не было, ничего нового она все равно бы не узнала. Нужно было возвращаться в Париж и вливаться, как сказал Рэйли, в команду его исследователей. К ее удивлению, команда сработала достаточно быстро, и, почти сразу после Алешиного, она получила перевод профессора Ландауэра, увешанного добрым десятком регалий специалиста Рэйли. Оба перевода были схожи. Первый отрывок, написанный на пергаменте, был отрывком из Книги Мертвых, второй – какой-то древней легендой. Оба текста были оригинальными, и нахождение их в могильнике изрядно удивляло. Первый вопрос: каким образом текст из древнеегипетской Книги Мертвых оказался в могиле? Для древнегреческих и древнеримских могильников начала первого тысячелетия это было своеобразной модой, но восемь веков спустя и в захоронении тюркского кочевника – совершенно неожиданно. Еще удивительнее был второй отрывок. Текст был на первый взгляд бесхитростным рассказом о деяниях некоего найденыша, избранного благодаря мужеству, уму и чистому сердцу хранителем древнего знания. Когда он постиг всю мудрость своих учителей, он нашел свою настоящую семью. Но вместо радости обретения горечь сжала его сердце. Его семья жила в темной и смрадной пещере, пила тухлую воду и питалась насекомыми и змеями. Он задумал спасти своих близких, вывести их к свету, рассказывая о зеленых лугах с тучными животными, высоких деревьях, усеянных аппетитными плодами, и прозрачных реках, полных серебристой рыбы. Но его близкие отказались, говоря, что свет убьет их. Только несколько человек отважились последовать за юношей. Их путь был труден и долог, но они были счастливы, так как только сейчас поняли самих себя и сущность собственного существования. И хотя они жили в бедности и скитаниях, вера поддерживала их, и, как и полагается, они были вознаграждены обретением настоящей родины.