* * *
63 года, 1 месяц, 12 дней
Суббота, 22 ноября 1986 года
Что же я буду делать со своим мраком, когда выйду на пенсию? Не будет ни работы, ни сотрудников, кто же поможет мне справляться с онтологическими терниями, когда я лишусь общества этих безразличных мне людей?
* * *
63 года, 6 месяцев, 9 дней
Воскресенье, 19 апреля 1987 года
Маргерит упала на гравии и ободрала коленку. Я промыл ей ранку по методу Виолетт – вопя вместо раненого. Маргерит ничего не почувствовала, но, когда колено было забинтовано, сказала с ноткой обреченности в голосе, словно сомневалась, что знание этой объективной реальности пойдет мне на пользу: Знаешь, дедушка, а ведь ты немного того. И Фанни с ней согласилась.
* * *
63 года, 6 месяцев, 11 дней
Вторник, 21 апреля 1987 года
Держу в руке икру Маргерит, и интуиция подсказывает мне, что эта толстушка вырастет в высокую стройную девушку.
* * *
63 года, 11 месяцев, 7 дней
Четверг, 17 сентября 1987 года
Проверяю глазное дно у доктора Л.М. Она объявляет, что у меня катаракта в начальной стадии. Лет двенадцать-пятнадцать она будет вызревать, до тех пор пока операция не станет насущной необходимостью. На данный момент я ее совсем не чувствую, вижу так же ясно, как и раньше. У вас еще есть время. И потом, сегодня такая операция – пустяк, простая формальность. (Из глубин памяти всплывает образ тети Ноэми в ее квартирке на улице Шанзи. Боясь слепоты, она тренировалась, расхаживая по дому с закрытыми глазами. Когда же она действительно ослепла, то уже не могла ходить.)
* * *
63 года, 11 месяцев 10 дней
Воскресенье, 20 сентября 1987 года
Зачем только я повел Фанни и Маргерит в Музей Человека? Им там все было интересно, они назадавали мне кучу вопросов, вписывавшихся в рамки моей компетенции. Но сегодня ночью Фанни проснулась в ужасе: «Я не хочу умирать! Я не хочу умирать!» Ей приснился один из скелетов с выставки. «Он залез ко мне в кровать!» Она даже описалась от ужаса. Что до меня, то я отметил, что за скелетами там плохо следят: на ребрах и в некоторых сочленениях скопилась пыль, что, возможно, еще больше подчеркивало их загробный вид.
Когда мне было столько, сколько сейчас малышкам, я скелетов не боялся. Более того, скелет из «Ларусса», как и его товарищи – экорше, изображающий мускулатуру, и экорше с кровеносной системой, – были моими приятелями. Мы с папой проводили немало времени в их компании. А самый мой любимый скелет был папин, его впалые виски, его кости, которые так легко прощупывались под слюдяной кожей. Нет, скелетов я не боялся.
* * *
64 года, 1 месяц, 11 дней
Суббота, 21 ноября 1987 года
Ходил за ответом на анализ крови, сделанный по направлению доктора П., и вдруг понял, что ни разу не говорил здесь о такой особенно унизительной для меня процедуре, как вскрытие конверта с анализами. Уже сам факт, что я забыл об этом, красноречиво свидетельствует о стыде, в который повергает меня испытываемый мною ужас. Видели бы в этот момент мои подчиненные своего начальника, полновластного хозяина их карьер! Да уж, хорош, хорош – бесстрашный предводитель, герой Сопротивления, хранитель морального духа в подразделении! Скрючился над конвертом, как трусишка, а в животе – ледяной ужас, как у сапера. И правда, каждый раз я как будто обезвреживаю противопехотную мину. В один прекрасный день этот конверт взорвется прямо у меня в руках. Приложение: смертный приговор. Нет страшнее врага, чем враг внутренний. Вскрыв конверт, я сразу смотрю на первые две строчки: гемоглобин и лейкоциты (уф! в норме, никакой инфекции), затем взгляд перескакивает в самый низ последней страницы, туда, где указан маркер рака простаты, иначе говоря, ПСА – фетиш для мужчин за шестьдесят. 1,64! 1,64, а ведь в прошлом году в то же самое время он был 0,83. В два раза! Конечно, это гораздо ниже верхнего предела нормы (6,16), но все равно – в два раза больше, чем в прошлый раз. За год! То есть, если так пойдет дальше, на будущий год это будет уже 3,28, а еще через год – 6,56, а там и сам рак не за горами, а потом – метастазы повсюду, вплоть до головного мозга! Вот она – бомба, самая настоящая, невидимая и настроенная на определенный час. И если бы только простата! Пусть я ошибаюсь относительно моих простатических перспектив, а сахар? Что мне думать об уровне сахара? Потому что сахар у меня тоже имеется! 1,22 г/л против 1,10 в прошлом году (уже выше нормы!), и он постоянно растет вот уже несколько лет. Значит, впереди – сахарный диабет. Ежедневные уколы, слепота, ампутация ног (он так «укоротился», бедняжка)… Если только креатинин, который и сейчас выше допустимой нормы, не пойдет в наступление первым, а за этим последует полный отказ почек и пожизненный гемодиализ. Безногий обрубок, слепой и привязанный к искусственной почке, – чудесная перспектива! И вы хотите, чтобы я вскрывал этот конверт с улыбкой?!
* * *
64 года, 6 месяцев, 4 дня
Четверг, 14 апреля 1988 года
Проблемная посадка в аэропорту Ванкувера. Сломалось шасси, самолет выехал за пределы взлетно-посадочной полосы, все пассажиры – вверх тормашками, багаж сыплется с полок, на борту паника и т.д., и т.п. У меня дело обошлось без ушибов и, должен сказать, без особого испуга. Как это мы, такие трэсы, решаемся спокойно доверять свою жизнь бездушным предметам (самолетам, поездам, пароходам, автомобилям, лифтам, «американским горкам»), над которыми не имеем ни малейшего контроля? Несомненно, нашу тревогу заглушает количество людей, пользующихся этими средствами. Мы полагаемся на коллективный разум нашего биологического вида. Над созданием этой машины работало столько специалистов, столько умных людей ежедневно доверяют ей свои жизни, так почему бы и мне не последовать их примеру? Добавим сюда довод статистического порядка: пользуясь одним из таких средств, ты рискуешь сломать себе шею намного меньше, чем при переходе улицы. Надо также учитывать еще один соблазнительный момент: фатализм. Мы не прочь доверить свою судьбу механике. Пусть вместо клеток, поголовно подозреваемых в злом умысле, мою судьбу решает невинная машина. Отныне ответы на анализ крови я буду вскрывать на высоте одиннадцати тысяч метров, при турбулентности, а еще лучше – в горящем самолете.
* * *
64 года, 6 месяцев, 5 дней
Пятница, 15 апреля 1988 года
Вспоминается все же разговор с Б.П., летчиком-испытателем, всю жизнь испытывавшим самолеты. Надо быть абсолютно чокнутым, чтобы лезть в это дело, сказал он тогда. Знаете, что мы делаем, когда самолет от вибрации чуть не разваливается в воздухе? Мы его уничтожаем и строим новый, точно такой же, и он не вибрирует – черт его знает почему. Что касается меня, сказал он в заключение, каждый раз, когда вместе с другими пассажирами я выхожу из рейсового самолета, я считаю, что я не «прибыл», а «выбрался».