В собрание амфиктионов спартанцы внесли предложение о том, чтобы города, не участвовавшие в союзе против персов, были исключены из дельфийской амфиктионии. Фемистокл, опасаясь, что с удалением из собрания фессалийцев, аргосцев и фиванцев спартанцы станут полными господами голосования и всё будет делаться по их решению, высказался против этого предложения. Он указал пилагорам, что в войне с персами участвовало тридцать эллинских городов, из них большая часть - города мелкие. Таким образом, спартанцы предлагают нечто возмутительное - половина Эллады будет исключена из дельфийской амфиктионии и собрание окажется во власти двух или трёх самых крупных городов. Пилагоры прислушались к точке зрения Фемистокла и не поддержали предложение лакедемонян.
Затем Фемистокл рассказал о последней своей крупной удаче.
Месяц тому назад ему выпало по жребию выступать в роли третейского судьи от имени Афин в споре между Коринфом и Керкирой, у которых назревала война из-за острова Левкада.
Фемистокл примирил враждующие стороны, решив дело так, чтобы коринфяне уплатили керкирянам двадцать талантов. Левкадой же пусть обе стороны владеют сообща, как общей колонией.
После этого случая керкиряне объявили Фемистокла благодетелем своего государства и заключили с Афинами военный союз.
- Мне думается, Фемистокл, что тебе пора удалиться в тень, - заговорил Мнесифил и для большей убедительности взял своего друга под руку. - Ты много сделал для процветания Афин, находясь у власти. Однако ж ты и про себя не забывал. Ныне никто пока не осмеливается задавать вопросы, честным ли путём ты нажил своё богатство. Но можешь мне поверить, со временем сограждане начнут донимать тебя этим. А если дело дойдёт до суда, то тебя не спасут былые заслуги перед государством. Вспомни судьбу Мильтиада.
Мнесифил напомнил о спартанцах, которые всячески помогают Кимону. Он постоянно вступает в полемику с Фемистоклом, будь то в экклесии, в пританее или в Ареопаге.
- Спартанцы заключили тайный договор с эвпатридами, дабы общими усилиями сделать из Кимона любимца афинского демоса. Не зря спартанские послы так часто бывают в его доме. Уже сейчас Кимон пользуется большой популярностью в народе за свои победы над персами и за свою щедрость. По праздникам он одаривает красивыми плащами сотни бедняков, а в его фруктовые сады за Кефисом открыт доступ любому афинянину.
- Это популизм, заигрывание с демосом, - поморщился Фемистокл. - Однако оратор из Кимона никудышный. В народном собрании ему никогда не взять верх надо мной. Спартанцы зря на него ставят.
- Да дело даже не в Кимоне! - махнул рукой Мнесифил. - Против тебя сплачиваются эвпатриды. Вот что опасно, Фемистокл. Твой замысел вывести Афины на западные рынки, вытеснив оттуда коринфян, сильно обеспокоил эвпатридов. Они не желают враждовать с Коринфом, за спиной у которого стоит Спарта. Коринфяне без боя не пустят афинян в Италию и Сицилию, это очевидно. Афиняне же ещё не завершили войну с персами и не хотят ввязываться в новую распрю с Коринфом.
Фемистокл был уверен в своей правоте. Он постарался объяснить Мнесифилу, что им двигают не амбиции, а неудачи, постигшие афинян в Пропонтиде. Спартанцы по-прежнему удерживают Византий, облагая непомерной пошлиной караваны с хлебом, идущие в Эгеиду из Тавриды и Ольвии. Афинским же навархам не удалось отбить у персов города Кизик и Халкедон на азиатском берегу Пропонтиды.
- Поскольку понтийский хлеб поступает в Аттику с большими перебоями из-за противодействия лакедемонян, афинянам выгоднее наладить подвоз хлеба из Сицилии и Южной Италии, - говорил Фемистокл. - Это ближе и дешевле. Воевать с Афинами коринфяне пока не решатся. Их флот слишком слаб. А спартанцы увязли в собственных проблемах, у них возникла распря с тегейцами. К тому же Павсаний более не подчиняется эфорам и ведёт войну с персами по своему усмотрению.
Было известно, что Павсаний, отозванный эфорами в Спарту из-за жалоб союзников, на следующее лето нанял на свои деньги корабль и с отрядом добровольцев прибыл в Византий, где принял командование над спартанским гарнизоном. Поскольку ни византийцы, ни соседние эллины не желали снабжать отряд продовольствием, ему приходилось заниматься грабежом идущих по проливу кораблей и совершать вылазки во владения фракийцев. Чтобы разжиться деньгами и продуктами, Павсаний совершал нападения и на азиатское побережье.
- Звезда Павсания закатилась, но он этого никак не может понять, - сказал Мнесифил со вздохом. - Ионийцы его не поддерживают, фракийцы с ним во вражде. Павсаний сидит в Византии, как разбойник. Спартанские власти никогда не простят ему самоуправства.
Мнесифил на примере Павсания продолжал убеждать Фемистокла, что из политики лучше уходить вовремя и на пике популярности.
- Тогда молодые честолюбцы вроде Кимона будут признательны тебе, а злопыхатели вроде Геликаона лишатся возможности попрекать тебя излишней тягой к власти. Подумай над моими словами, Фемистокл. Главное светило солнце и то вынуждено уходить с небосклона ближе к ночи, уступая место луне и звёздам.
Фемистокл расстался с Мнесифилом, с трудом скрывая разочарование и досаду от его слов. Ему казалось, что Мнесифил завидует ему, потому и советует уйти из политики. В последнее время Фемистокл уже слышал подобные речи из уст кое-кого из своих друзей, разбогатевших и обленившихся. Они полагали, что Кимон является достойным преемником Фемистокла. Пусть Кимон не оратор, зато блестящий полководец! Он сумеет довести до победы войну с персидским царём. К тому же Кимон умеет ладить со спартанцами.
«Ещё не всё задуманное мною сделано, - размышлял Фемистокл, шагая к дому. - Я не стар и не обременён болезнями, чтобы ни с того ни с сего уступить Кимону влияние на демос. Я сам выберу своего преемника, когда придёт срок. И станет ли им Кимон, неизвестно».
Два года Павсаний удерживал Византий в своих руках, не имея поддержки ни из Лакедемона, ни от союзников-ионийцев. Византийцы, уставшие от тиранического правления Павсания, тайно сговорились с Кимоном и ночью впустили в город афинское войско. Павсаний со своими людьми переправился на азиатский берег и обосновался в Троаде в небольшом городке Колоны.
Знатные спартанцы из окружения Павсания один за другим покидали его, видя, что их храбрый царь облачился в персидские одежды, окружил себя евнухами, наложницами и азиатскими телохранителями. О войне с персидским царём Павсаний больше не помышлял, предаваясь развлечениям и кутежам.
После изгнания лакедемонян из Византия караваны судов с понтийской пшеницей без задержек стали приходить в Аттику. Цены на хлеб упали. Афиняне славили Кимона.
Фемистокл получил письмо от Павсания.
Письмо привёз в Афины эретриец Гонгил, который добровольно перешёл на сторону персов ещё во время нашествия Ксеркса на Грецию. За это Гонгил был заочно приговорён согражданами к смертной казни. Приехав в Афины, Гонгил рисковал головой: здесь его могли узнать эретрийцы, которые часто приезжали сюда по своим делам.