К сожалению, то, как он избегал смотреть на нее, ставило под сомнение статус знакомой, но Паскаль и Франсин улыбнулись и поздоровались. Эмили удалось пробормотать в ответ что-то, подобающее случаю.
– Как себя чувствует Маделин? – спросил Паскаль.
– Прекрасно, как всегда, – ответил Лука, – передает тебе привет. – Он кивнул: – Проходите. Микаэла трудилась весь день только ради вас.
И посмотрел на Эмили. Та не поддалась на провокацию. В конце концов, если бы она была Микаэлой, то тоже трудилась бы, как раб на галерах. Они направились в столовую и, пока ели закуски, обменялись новостями.
– Ты учился в Оксфорде, не так ли, Лука? – спросила Франсин.
– Университетский диплом я получил там, а аспирантуру заканчивал в Гарварде.
Ну да, конечно, по сравнению с Эмили, он принадлежит к элите.
Франсин повернулась к ней:
– А где ты училась, Эмили?
– Я не училась, – ответила она, стараясь победить внутреннюю робость. – Бросила школу и пошла работать. Розничные продажи.
– Розничные продажи? – Франсин, само изящество, деликатно накалывала кусочек помидора на вилку.
О боже, какой кошмар.
– Да, ассистент продавца. Стоять на ногах часами, вытирать пыль, выставлять товары на витрину и все в таком роде.
Эмили почувствовала, как Лука выпрямил спину. А что, не следовало рассказывать свою трудовую историю?
– О! – Франсин просияла. – Я люблю шопинг. А чем вы торговали? Одежда? Духи?
– К сожалению, нет, – сладко улыбнулась Эмили. – Сначала работала в отделе компьютерного оборудования в магазине уцененных товаров. Дешевые электроприборы, сверла, садовый инвентарь. Потом в отделах обуви, игрушек, мебели. А вечерами подрабатывала в магазине CD– и DVD-дисков.
Ну вот, Эмили им все и рассказала. Она ничтожество с точки зрения их образования, утонченности, элитарности. Но она знала все о тяжелой работе, о том, как расставлять приоритеты. У нее кроме того еще были дела: помыть посуду перед выходом из дома, приготовить обед для Кэт, оставить что-нибудь поесть отцу. Примчаться домой в обеденный перерыв, вынуть посуду из посудомоечной машины, загрузить заново, а все это время в пароварке медленно готовится ужин. Она умеет делать все. И теперь, когда, наконец, свободна от этого, чувствует себя опустошенной. Свободной и никчемной.
Паскаль хмыкнул, но с добрым блеском в глазах.
– Магазин DVD-дисков? Вы, должно быть, знаете все фильмы.
– Да, и музыку.
– Я люблю кино, – улыбнулась Франсин. – Что вы любите больше всего?
Эмили моргнула. Не ожидала, что они хорошо отнесутся к ее неприкрытой демонстрации собственной заурядности. Или реально заинтересованы?
– Если бы могли учиться, что бы вы выбрали? – спросил Паскаль, по-видимому поняв, что она не училась не из нежелания, а из-за того, что не имела возможности.
Эмили искренне улыбнулась и решила прекратить представление. Ее поведение граничило с грубостью, это ей совсем несвойственно. Механизм самозащиты в данной ситуации оказался неоправданно закручен.
– Я думаю, музыку и кино.
Они засмеялись, и атмосфера частично разрядилась.
Все принялись обсуждать рекламные ролики фильмов, готовящихся к выходу. Часть из них Эмили видела в самолете.
Теперь можно бы и успокоиться, следуя течению разговора, но по другую сторону от нее повисла зловещая тишина. Всякий раз, когда она смотрела в сторону Луки, замечала недовольство в глазах. Адреналин в крови зашкаливал, потому разговор доставлял ей огромное удовольствие.
Она обратилась к красотке Франсин, спросив о запланированном курсе на получение диплома магистра делового администрирования, потом о городской жизни в Лондоне. Какие магазины самые хорошие, где лучшие места для туристов.
При этих словах у Франсин опять появился лицемерно скромный взгляд.
– Я уверена, Лука показал вам лучшие из них.
Эмили не совсем могла понять, что за подвох скрыт в ее словах. Самое лучшее. Она повернулась посмотреть на Луку и увидела, как он поднял бокал и сделал довольно большой глоток.
– Мне кажется, он пытался, – спокойно ответила она. – Но у него не от всего на свете есть ключи.
Его глаза блеснули, и Эмили почувствовала, как он толкнул ее коленом под столом.
– Не беспокойся, Лука. – Паскаль засмеялся. – Ты великолепен во всем.
Лука разозлился. После этого Эмили решила совсем не смотреть в его сторону. Продолжала разговор с Паскалем и Франсин, в то время как он сидел молчаливым наблюдателем.
Микаэла подала десерт, Лука настоял на том, чтобы после этого она пошла домой.
– Я надеюсь, вам понравится. – Она попрощалась, улыбаясь, но казалось, улыбка адресована в основном Эмили.
Эмили заглянула в чашу с кремовым десертом, которым Лука угощал ее в первый день в Джардино.
Она замерла с ложкой в руках, не уверенная в том, хочет ли попробовать десерт из-за страха, что он не такой вкусный, как тогда. Не хотела разрушить воспоминания.
– Попробуй, Эмили. – Лука впервые за весь вечер обратился к ней, она поняла, это приготовлено специально для нее.
Как только она поднесла ложку к губам, почувствовала его руку. Удивленно посмотрела на него. Лука держал ложку левой рукой, в то время как правая рука, казалось бы, лежала на колене под столом, а на самом деле находилась на ее бедре. Пока Эмили пробовала пирожное, его пальцы через платье скользили вверх и вниз по бедру. Она страдальчески посмотрела на него, он, отвернувшись, разговаривал с Франсин.
Десерт был божественным, равно как и сладкая фантазия разделить его с Лукой.
Она положила ложку, не в состоянии больше что-либо съесть, едва контролируя желание раздвинуть ноги и позволить его пальцам скользнуть вверх. Что он делает с ней?
Наконец все закончили есть, Эмили обрадовалась возможности собрать пустые тарелки и унести их на кухню. Она настояла на том, чтобы гости остались за столом. Ей нужен отдых, не от гостей, от энергичности Луки, сдержанной страсти, которая в нем чувствовалась, и от ответа, который он ждал от нее. Пока Эмили ставила тарелки, она услышала шаги за спиной, Лука прошептал ее имя. Она повернулась, но он поймал ее и притянул в объятия. Его рот горячо прижался к ее шее, целуя и целуя. Как древесина, облитая бензином, их страсть вспыхнула адским пламенем.
– Лука?
Он ничего не ответил, целуя все горячее. Его руки скользили вверх по ее обнаженным бедрам, пробираясь под платьем к трусикам. Но пальцы не скользнули внутрь, как ей того хотелось. Она изогнулась, приглашая его. О, ей хотелось всего. Страстный порыв, контролируемый ими в течение нескольких часов, прорвался при первом же прикосновении. Это была злость и боль, но более всего страсть.