– Спорил со священниками о Библии? – изумился Сельф. – И они не отправили тебя на костер?
– С чего бы? – еще больше удивился Володя. – Мы обсуждали некоторые места. Говорили про Ветхий Завет и Новый. Мне там многое было непонятно.
– Ветхий Завет? Новый?
Володя кивнул на Библию.
– Вот в этой вашей книге очень многое взято из Ветхого завета, но с переделками. Потому, я думаю, что неправильна именно она. В ней смесь всего и вся. К тому же, очень часто упоминаются нечеловеческие расы. В нашей Библии такого нет. На Земле живут только люди.
– А пример можешь привести?
Володя прикрыл глаза.
– Страница сто двадцать шесть. Встреча представителя чужой расы и Спасителя, который одобрительно относится к тому, что люди забросали беднягу камнями. «Истинно говорю вам, бросающий, да спасется, ибо спасает душу, устраняя того, кто без души».
– А что не так?
– Да все не так! В оригинале люди забрасывали камнями грешницу… блудницу, как там было написано… А что такое блудница?
– Гм… – смущенно кашлянул Сельф. – Не отвлекайся, потом расскажу.
– Ну вот. Люди бросали в нее камни, и тут подошел Спаситель с учениками. Он подошел к ней и помог подняться. «Как ты можешь защищать ее, она же грешна?» – стали спрашивать люди. Тогда Спаситель выпрямился и оглядел их: – «Пусть первым бросит в нее камень тот, кто сам без греха». И разжимались кулаки у людей. И падали камни на землю.
Сельф некоторое время пристально смотрел на мальчика.
– Ты понимаешь, что сейчас сказал?
Володя постарался отодвинуться подальше и отрицательно покачал головой.
– И я не понимаю, – буркнул Сельф и отошел к окну.
В комнате воцарилась полнейшая тишина. Только Артист тихонько постукивал пальцами по подоконнику. Наконец он принял какое-то решение.
– Вот что. В таком деле я вряд ли смогу все оценить. Жди меня. Я знаю, кто может нам помочь.
Вернулся Сельф минут через сорок в сопровождении полноватого человека в сутане.
– Брат Самуэль, – представил он Володе вошедшего. – А этого мальчика зовут Владислав. Я тебе по дороге рассказал про него.
Священник подошел к кровати и сел рядом с мальчиком.
– Мой друг уверяет, что ты из Изначального мира, откуда пришли все люди?
Володя вопросительно глянул на Сельфа. Тот кивнул.
– Ему можно рассказать. Он сам скрывается. Между прочим, раньше работал в фалинградском архиве и знал самого Матфея.
– Имел такую честь. Правда, не очень близко. А после того, как он поднялся и начались… разные неприятности, я понял, что мне лучше уйти самому.
– Брат Самуэль хочет сказать, – усмехнулся Сельф, – что он продавал книги из архива на сторону. И это открылось.
– Я просто считал несправедливым, что Церковь прячет в своих архивах знания, которые должны быть доступны всему человечеству, – брат Самуэль благочестиво возвел глаза к небу.
– Конечно-конечно, – серьезно кивнул Сельф. – Те золотые монеты, что ты получал за эти знания, совершенно ни при чем.
Володя вдруг засмеялся.
– А знаете, что вы очень похожи?
– Может быть, – хмыкнул Сельф. – Наверное, потому и сдружились. И когда возникла… такой вот спор возник, я понял, что лучше пригласить профессионала. Я ему рассказал все.
Брат Самуэль взял Библию и повертел ее в руке.
– Да уж, раритетное издание.
– Ты можешь что-нибудь сказать?
– Сказать? – Самуэль задумался. – Когда я работал в архиве в Фалноре… знаешь, там была еще одна комната, куда имели доступ только два человека. Догадываешься, кто? Так вот, эта вот ваша библия лежала в общем доступе. А однажды, совершенно случайно, когда первосвященник заходил в тот специальный архив…
– Совершенно случайно, конечно, – кивнул Сельф.
– Не перебивай, а? Ну, какая разница, случайно я там оказался или нет? Так вот. Комната та была не очень большой. И книг немного. Мне стало интересно, что за книги хранятся там. Самое интересное, что в центре комнаты стоял читальный стол.
– Ну, это понятно. Если этот архив так охраняется, то ясно, что из него запрещено выносить книги. А как же иначе читать? Вот и поставили стол.
– Слушай, Артист, ты прекратишь меня перебивать или нет? Полагаешь, один ты такой умный? Я же не о столе речь виду, а о книге, что лежала на нем. Комната ведь маленькая, а зрение у меня хорошее. И при свете свечи вполне успел прочесть название. Так вот, это была Библия. И у меня вопрос: зачем прятать библию в специальное хранилище, если, как утверждается, полная копия изначальной, которую наши предки восстанавливали по памяти, продается в обязательном порядке в любом книжном магазине? Понимаешь, к чему я веду, Артист?
– Значит, не такая уж это и полная копия.
– Вот-вот. И знаешь, как мне захотелось ее прочитать… Так вот, – Самуэль повернулся к Володе. – Этот вот тип, – тычок пальцем в сторону Сельфа, – утверждает, что ты дословно помнишь все, что прочитал. Это так?
Володя кивнул.
– И Библию ты в своем мире тоже читал?
Снова кивок.
– И эту ты прочитал? – Самуэль поднял книгу с кровати.
– Не до конца. Но она совершенно не похожа. В ней смесь и из Ветхого Завета, и из Нового. И много всего такого, чего нет у нас.
– Понятно. – Самуэль задумался. – Вот что, прочти вслух Библию своего мира, а я послушаю.
– А что именно? Новый Завет?
– Что такое Новый Завет и Старый Завет, о которых ты говоришь?
– Ну… Я не совсем понимаю. Мама говорила, что Старый Завет – это то, что было до Спасителя. А когда пришел Он, то дал Новый Завет.
– Спаситель… Как я понимаю, имеется в виду не второй. Да уж. О первом Спасителе вообще мало что известно. Говоришь, это он дал Новый Завет? А Библия?
– Библия – это Ветхий и Новый Заветы вместе.
– Так. – Сэмуэль снова поднял книгу. – Ну, ты же сказал, что это и есть смесь Ветхого и Нового?
Володя затряс головой.
– Нет. Библия хоть и включает в себя и Ветхий, и Новый завет, но они разделены. Это совершенно разные времена. До Спасителя и после. У них и смысл порой разный.
– Ну, хорошо. Тогда давай, расскажи мне Новый Завет. Так дословно, как сможешь.
Мальчик кивнул и прикрыл глаза. Потом начал говорить. Медленно, неторопливо, словно подражая кому-то, кто уже однажды читал ему эту книгу. Сельф мало что понимал и потому только наблюдал за Самуэлем. Он видел как все шире и шире открываются глаза монаха. Судя по всему, его друг испытал сильнейший шок. Видно было, что ему хочется перебить мальчика, о чем-то спросить, но огромным усилием воли он сдерживается и продолжает слушать.