— Остановить бы мерзавца, — выдохнул Ромул. — Иначе ведь одолеют.
— Что мы можем? — бросил Сабин. — Он посреди поля, да еще на коне. А мы пешие.
Ромул, обдумывая рискованный план, не ответил. Выскочив из шеренги, он подбежал к Атилию, который тем временем отдавал команды легионерам.
— Есть идея, — выпалил юноша.
Старший центурион удивленно обернулся.
— Только быстро.
— Атаку на правый фланг видел?
— Еще бы. Теперь он соберет побольше конницы и налетит снова.
— Дай мне двоих в помощь, — попросил Ромул. — Я его убью.
Атилий мгновенно сосредоточился.
— Как?
— Пробраться в суматохе, по пути набрать вражеских дротиков. Как-нибудь подойти на копейный бросок. Убить.
— И навести панику на нумидийцев, — пробормотал старший центурион. — Может, даже повернуть их вспять.
— Точно, — улыбнулся Ромул.
Атилий оглядел открытое пространство справа от строя — никакого прикрытия, кроме низкорослых кустов, через которые при каждой атаке сновала нумидийская конница.
— Самоубийство, — заметил центурион.
— Может, и так. Но если эту сволочь не остановить, нас оттеснят.
— Верно. — Атилий на миг задумался. — Трое лишних бойцов в когорте тоже погоды не сделают. Бери людей и ступай.
Ромул едва поверил собственным ушам.
— Слушаюсь! — Он взметнул руку в приветствии и скользнул обратно к своему месту.
— Ты Фортуне-то молился? — язвительно поинтересовался Сабин, когда Ромул выложил ему план. — Если она не охранит каждый наш шаг — в живых не останемся.
— Ты со мной или нет? — выпалил Ромул. — Не забывай, мы тут не сами по себе — мы прикрываем остальное войско.
Сабин, пробормотав проклятие, кивнул.
— Ладно.
— Я все слышал. Я с вами, — встрял в разговор кряжистый легионер в бронзовом шлеме с отсеченным гребнем. Он протянул Ромулу правую руку. — Гай Паул.
Ромул, улыбнувшись, ответил на рукопожатие.
— Тогда пошли.
Протиснувшись сквозь тесно сплетенные, колышущиеся шеренги легионеров, троица вышла к крайнему ряду. Здесь, у кромки строя, землю устилали тела раненых. Одним вражеское копье угодило в руку или ногу; рядом с ними, бессильно распластавшись, лежали другие — с пронзенной шеи или разбитым лицом. Ромулу с товарищами порой приходилось через них переступать, и тогда юноша мысленно просил у раненых прощения. Легче от этого не становилось.
Выбравшись к краю когорты, Ромул огляделся. Ни оптионов, ни центурионов. Должно быть, убиты. Да и фланг когорты изрядно потрепан врагом, долго легионерам не продержаться: либо погибнут, либо пустятся бежать с поля боя. Каждый миг становился все дороже, однако друзьям надо было дождаться, пока Петрей вернется с левого фланга.
Прикрываясь скутумами, троица переждала очередной набег. Отбиваться не было смысла, оставалось лишь позорно прятаться от вражеских копий за щитом. Впрочем, вскоре на поле вновь появился белый жеребец вместе с отрядом конницы, на ходу перестраивающей ряды.
— Вот он, — кивнул Ромул.
— Шагов триста, — пробормотал Сабин.
— Далековато, — добавил Паул.
Ромулом овладело странное спокойствие.
— Оставьте тут щиты. И шлемы, — приказал он. Вытерев окровавленный клинок о тунику, он вложил меч в ножны. — Снимайте кольчуги.
Двое остальных глянули на него, как на помешанного.
— В доспехах за милю видно, что мы чужие, — объяснил Ромул. — Да и тяжесть лишняя. А без доспеха нумидийцы нас примут за своих, как если бы под нами убили коней.
Друзья, с облегчением кивнув, принялись стаскивать с себя железо под ошалелыми взглядами стоящих рядом легионеров, которые не сводили глаз с придурков, кидающих на землю все снаряжение.
— Легко-то как, — усмехнулся Паул, скинув с себя кольчугу и оставшись в насквозь пропотевшей стеганой куртке.
Над головой просвистел очередной залп дротиков, и улыбка тут же сошла с лица Паула. Подхватив щиты, друзья переждали атаку и затем, осторожно высунувшись, подобрали каждый по нескольку копий, застрявших в земле между телами.
— Пора! — бросил Ромул, дождавшись, пока враги развернутся и поскачут обратно. — За ними!
Троица рванула за конниками, словно греческие бегуны на играх. Нумидийцы не оборачивались, а их кони, как и надеялся Ромул, скрывали друзей от остального вражеского войска, стоящего наготове. Главное — не пропустить миг, когда оба отряда встретятся и на римлян полетит вторая волна врагов.
На середине поля Ромул заметил, что в просветах между всадниками мелькают головы коней, скачущих навстречу.
— Ложись! На живот! — скомандовал он.
Теперь Сабин и Паул поняли замысел.
Все трое бросились на землю ничком и застыли как мертвые. Вскоре поле под ними задрожало от ударов копыт. Сердце Ромула неистово билось, он с трудом сдерживался, чтобы не поднять голову и не глянуть вокруг.
Через миг десятки нумидийцев проскакали мимо них галопом, на ходу выкрикивая что-то на своем гортанном языке, и даже не глянули на лежащих солдат — мало ли тут мертвых тел.
Сабин дернулся было встать, Ромул удержал его за руку.
— Лежи, — шепнул он. — Второй отряд увидит. Дождемся, пока первый поскачет обратно, и повторим.
Решительное лицо Сабина исказилось испугом.
— А потом?
— Затесаться между лошадьми — и бежать прямиком к Петрею.
— И по дороге молиться, — пробормотал Паул.
— Если выйдет — тогда что? — не отставал Сабин.
— Возвращаться к своим, — произнес Ромул как мог уверенно.
Удастся ли затея? Надежда таяла на глазах, однако отступать было поздно: от них зависит судьба соратников.
Об успехе нумидийской атаки, как обычно, возвестили вопли раненых легионеров, и вскоре землю вновь сотряс топот копыт — лошади летели обратно. Дождавшись, когда мимо пронесется последний всадник, Ромул скомандовал:
— Бегом! Со всех ног!
Друзья что есть мочи кинулись за нумидийцами. На сей раз они бежали вплотную за всадниками, никто из второго отряда не сумел бы их заметить. Ромул считал шаги: три десятка, четыре, пять, шесть… Никто не окликнул, не бросил копье. Отчаянно вертя головой по сторонам, юноша высматривал в толпе алый плащ Петрея.
— Там! — крикнул Паул, указывая вправо.
Глянув на скопище коней и всадников, Ромул в первый миг ничего не заметил, однако тут же зрение прояснилось. Римский полководец стоял от них в сотне шагов, окруженный толпой командиров, и, совсем как Цезарь на другой стороне поля, указывал рукой на участки вражеской армии. Вокруг гарцевали телохранители с копьями.