Book.

– Хорошо, – согласился Матиуш, – только подождите, пока я приму детей – это их часы.

– Позвольте, ваше величество, мне остаться в зале. Я буду сидеть тихо и не помешаю вам. А завтра напечатаю в газете статью про аудиенцию. Наши читатели с интересом прочтут об этом.

Матиуш велел принести стул, журналист сел и всё время что-то записывал в свой блокнот…

– Ну, я вас слушаю, – сказал Матиуш, когда за последним мальчиком закрылась дверь.

– Государь, я не отниму у вас много времени. Я буду краток.

Несмотря на обещание, он говорил очень долго и рассказал Матиушу много интересного.

– Дело действительно важное, – выслушав его, сказал Матиуш. – Давайте поужинаем вместе, а потом продолжим наш разговор.

Журналист проговорил до одиннадцати часов, а Матиуш, заложив руки за спину, ходил по кабинету и слушал.

Никогда Матиуш до сих пор не видел человека, который пишет газету. «Умный и, хотя взрослый, совсем не похож ни на одного из моих министров», – отметил он про себя.

– Вы только пишете или рисуете тоже?

– В газете одни сотрудники пишут статьи, другие рисуют. Мы будем очень рады, если вы завтра посетите нашу редакцию.

Матиуш, который уже давно никуда не выезжал из дворца, с радостью согласился.

Редакция помещалась в большом доме, украшенном в честь приезда короля флагами, цветами и коврами. На первом этаже находилась типография, там печатали газеты. В конторе на втором этаже свежие газеты связывали пачками и отправляли на почту, а оттуда рассылали по всей стране. Там же принимали объявления и продавали газеты. И наконец ещё выше была редакция, где за столиками сидели мужчины и строчили статьи, которые немедленно набирались и печатались в типографии. Жизнь здесь била ключом: приносили телеграммы со всех концов мира, беспрерывно звонили телефоны, чумазые мальчишки-курьеры сновали с бумагами из типографии в редакцию и обратно. За одним столом писали, за другим – рисовали, за стеной стучали пишущие машинки.

Совсем как на войне.

На серебряном подносе принесли свежую, пахнущую типографской краской газету с фотографией Матиуша во время аудиенции. А в статье под снимком слово в слово, что говорил он и что отвечали дети.

Матиуш пробыл в редакции целых два часа, и ему очень понравилось, как здесь быстро всё делается. «Теперь я понимаю, почему они первыми узнают обо всём на свете: про пожары, кражи, происшествия, про то, кто под машину попал и что делают короли и министры».

– Как же вы не догадались, что я на фронте, а вместо меня на троне сидит фарфоровая кукла?

– Нам-то об этом было известно, только о некоторых вещах не полагается писать в газетах. Народ не должен знать слишком много. Это была государственная тайна, а разглашать тайны нельзя.

Вечером Матиуш опять долго беседовал с журналистом. Из разговора выяснилось следующее.

Никакой Матиуш не реформатор, и то, что он делал до сих пор, не реформы. Если он хочет, чтобы страной не на словах, а на деле управлял народ, надо созвать два парламента: один для взрослых, другой для детей. Дети выберут своих депутатов, и те от их имени заявят, нужны ли им шоколад, куклы, перочинные ножи или, скажем, ботинки и конфеты. Или деньги, чтобы самим покупать себе что хочется. И газета у них должна выходить своя, каждый день. Писать в неё будут сами дети о своих нуждах и пожеланиях. Это неправильно, что король один решает за всех. Разве может один человек всё знать? А газета знает всё. Вот, например, когда по приказу Матиуша ребятам раздавали шоколад, во многих деревнях чиновники съели его сами. Разве это справедливо? А так дети написали бы об этом в газету.

Четыре вечера подряд проговорили они с журналистом. И Матиуш словно прозрел. Как же ему самому не пришло это в голову? И вот на ближайшем государственном совете Матиуш попросил слова.

– Господа министры! – Матиуш по примеру канцлера выпил воды в знак того, что намерен произнести длинную речь. – Отныне страной будет править народ – это дело решённое. Но вы, господа, забыли, что народ – это не только взрослые, но и дети. У нас в стране несколько миллионов детей, значит, они тоже должны участвовать в управлении государством. Поэтому предлагаю создать два парламента: для взрослых и для детей. Я король взрослых и детей. Но если взрослые считают, что я для них мал, пусть выберут другого короля, а я буду королём детей…

Матиуш четыре раза отпивал воду из стакана – так долго он говорил. И министры смекнули: дело серьёзное! Шоколадом, коньками да каруселями от него не отделаешься, ему теперь настоящие реформы подавай!

– Это, конечно, нелегко, – продолжал Матиуш. – Любая реформа требует жертв и усилий. Но пора начинать. Если моей жизни не хватит, чтобы довести это дело до конца, его завершат мои дети и внуки.

Министры опустили головы, боясь, как бы король не догадался, о чём они думают. А они думали о том, какие глупые дети. Но вслух этого не скажешь, когда сам король – мальчишка.

«Хочешь не хочешь, а на уступки пойти придётся. Например, газета. Можно издавать детскую газету, деньги ведь теперь есть».

– А кто будет писать статьи в детскую газету? – Министры втайне надеялись похоронить эту идею.

– У меня есть на примете один журналист, а министром я назначу Фелека.

В последнее время Фелек часто злился и открыто высказывал недовольство, и Матиуш хотел доказать, что по-прежнему считает его своим другом.

– Эх, знаем мы цену королевской милости! На войне под пулями и Фелек хорош. А как по балам и театрам разъезжать да ракушки на морском берегу собирать – тут Фелека побоку, тут эти паиньки, Стасик да Еленка, больше подходят. А к людоедам ехать – опять про Фелека вспомнил. Ещё бы, дело опасное. Стасика и Еленочку мамочка не пускает! Оно и понятно, мой отец простой солдат, а не господин капитан. Ну ничего, авось опять для какого-нибудь рискованного дела понадоблюсь.

Очень неприятно, когда тебя считают гордецом и в придачу ещё неблагодарным.

Пусть же Фелек убедится, что он нужен Матиушу не только в беде. Фелек – самый подходящий министр для детей. Вечно он носится с оравой мальчишек по улицам, и никто лучше его не знает ребят.

Бедный Матиуш! Он и не подозревал, как трудно быть справедливым королём. Сколько трудов, хлопот и огорчений ждёт его впереди!

В стране дела шли хорошо. В лесах полным ходом строили летние дома для детей. У каменщиков, плотников, печников, кровельщиков, стекольщиков и слесарей была работа, а значит, и деньги. Кирпичные и стекольные заводы, лесопилки работали в полную силу. Построили специальный завод, где делали коньки, и четыре кондитерские фабрики. Сооружали клетки и вагоны для перевозки диких зверей. Больших трудов и расходов потребовал вагон для слонов и верблюдов. А с длинношеей жирафой дело обстояло ещё сложнее. За городом разбивали зоологический сад. А в городе строили два больших здания – парламент для взрослых и парламент для детей. У детей всё было как у взрослых. Только дверные ручки прибили пониже, чтобы маленькие депутаты сами могли открывать дверь, стулья пониже, чтобы ноги доставали до пола, да окна пониже, чтобы смотреть на улицу во время скучных заседаний.