— Тарквиний, жалкий подонок! Смотри, куда ты нас завел! — завизжал Ахмед и злобно сплюнул. — А теперь хочешь удрать?! Убейте их обоих! — заорал он, выхватывая меч.
Все повернулись на его крик. Когда пираты увидели, что двое их бывших товарищей намерены покинуть корабль, их лица перекосило от ярости.
— Быстрее, — поторопил друга Ромул, уже сидя верхом на деревянном фальшборте.
Нубиец бежал к ним, размахивая саблей и что-то гневно крича. Он выбрал для нападения гаруспика, а тот споткнулся и неловко упал на колено.
— Прыгай! — прокричал Тарквиний.
Ромул хотел вернуться и помочь другу, но тут корабль качнуло, юноша потерял равновесие и упал спиной вперед — в море.
Восточная Греция, лето 48 г. до н. э.
Брут дернул уздечку своей гнедой лошади. В жару кобыла всегда становилась непослушной. А тучи громко жужжащих мух отнюдь не помогали ей успокоиться.
— Потерпи, — прошептал он, похлопывая лошадь по шее. — Уже скоро.
Он находился в центре расположения шести когорт. Как и все подразделения войска Цезаря, они были недоукомплектованы, зато состояли из опытнейших, самых надежных легионеров. И неважно, что они расположены на фланге и почти в тылу тройного строя — боевого порядка армии Цезаря. В этом сражении им отведена чуть ли не самая главная роль, с гордостью думал Брут. Его отряд, укрытый от глаз противника, был секретным оружием Цезаря.
Почти неделю войска, разделенные фессалийской равниной, стояли в бездействии, и в конце концов Помпей решил дать бой. Утром его одиннадцать легионов спустились с северных предгорий и выстроились в три линии. Точно такой же боевой порядок приняли девять легионов его противника. Хотя протяженность фронта армии Цезаря точно соответствовала фронту врага, нельзя было не заметить, насколько цезарианское войско малочисленнее. Линии ветеранских когорт, ослабленных тяжелыми потерями в Галлии, казались очень тонкими. Зато войско Помпея было укомплектовано полностью, то есть в нем насчитывалось примерно сорок пять тысяч пехотинцев против двадцати двух у Цезаря. Кавалерия Помпея, усиленная добровольцами, собранными со всего востока, превосходила численностью конницу Цезаря почти в семь раз. Соотношение сил казалось безнадежным, однако Цезарь не пытался уклониться от решающей битвы. Пусть его армия куда меньше, чем у Помпея, но все легионеры в ней были закаленными бойцами, тогда как войско его противника состояло по большей части из зеленых новичков.
Интересное, но все же смертельно опасное положение, с волнением думал Брут. Цезарь поставил на кон все — сумеет ли выиграть? Только богам известно, и, пока оставалось время для молитвы, Брут обратился к Митре с просьбой о помощи. Потому что сражение вот-вот начнется. Обе стороны были готовы. Правый фланг Помпея прикрывала река Энипэй, русло которой тянулось почти точно с запада на восток, а слева сосредоточилась вся его могучая кавалерия. Так что сегодня никак не могло получиться классических клещей — обхода кавалерией обоих флангов одного из противников.
Как любой опытный и знающий полководец, Брут точно представлял себе, что произойдет.
Когда шеренги легионеров сойдутся, конники республиканской армии должны будут смести немногочисленную кавалерию Цезаря и зайти в тыл его армии. Там им предстояло ударить по пехоте, вызвать панику и даровать Помпею победу в сражении. Если рискованная выдумка Цезаря не оправдается.
Но пока что ничего не происходило. Летнее солнце карабкалось вверх по небосводу и заметно припекало, но до полуденной жары было еще далеко. Войска, не горевшие особым желанием вступить в бой, молча разглядывали друг друга. Когда же они наконец сойдутся, начнется беспрецедентное побоище между римлянами. Одинаково вооруженные и одетые братья будут убивать братьев, трупы давних соседей, ставших врагами, лягут бок о бок. Любой, даже самый недалекий пехотинец не мог не понимать значения этой войны.
Именно сегодня все должно окончательно решиться, нетерпеливо думал Брут. За восемнадцать с лишним месяцев, прошедших после того, как Цезарь переправился через Рубикон, два полководца так и не сошлись в решающем сражении. Италии не суждено было стать полем этого боя. Потрясенный совершенно неожиданной решимостью Цезаря Помпей и подавляющее большинство сенаторов сбежали из Рима, легкомысленно забыв об оставленной в храме Сатурна казне. Они собрались в Брундизии, портовом городе, откуда велось основное сообщение с Грецией. Там следовавший за ними по пятам Цезарь (без раздумий завладевший брошенной казной) чуть не захватил их в марте. Он окружил Брундизии, но Помпей успел посадить войско на корабли и беспрепятственно переправил его в Грецию.
Брут улыбнулся. После этого его вождь, как всегда, не сидел без дела.
Для того чтобы обезопасить свой тыл от семи легионов Помпея, остававшихся в Испании, Цезарь совершил поход на северо-запад, по пути осадив Массилию и находившийся там республиканский гарнизон. Город не удалось взять сразу, и Цезарь, оставив командовать осадой Брута и Кая Требония, продолжил путь в Испанию. После растянувшейся на четыре месяца кампании он нанес поражение войскам Помпея и пополнил за их счет собственную армию. Марка Петрея и Луция Афрания, возглавлявших сторонников Помпея, он отпустил, взяв с них честное слово, что они больше не будут воевать против него.
Брут нахмурился. Он-то не проявил бы такого милосердия. «Великий Митра, сделай так, чтобы я встретился сегодня с этими псами, с этими предателями», — пробормотал он себе под нос. Конечно, такое маловероятно — поле боя слишком большое, — но надежда на встречу все-таки была. Петрей и Афраний находились здесь. Получив свободу, они тут же собрали столько войска, сколько смогли, сели на корабли и присоединились к своему патрону. Еще Бруту очень хотелось встретиться с Кассием Лонгином, трибуном и бывшим легатом легиона, и Титом Лабиеном, который в прошлом командовал кавалерией Цезаря. Совершенно неожиданно для всех они перешли на сторону республиканцев и сейчас тоже находились где-то на этом поле. Предатели, гнусные предатели, думал он.
Но Помпей тоже не терял времени даром. Пока продолжался конфликт в Испании, он набрал в Греции девять легионов из римских граждан. К ним прибавились два ветеранских легиона из Сирии и войска союзников — три тысячи лучников с Крита и из Спарты, двенадцать сотен пращников и семь тысяч человек разноплеменной конницы. Все правители городов-государств и мелкие царьки на пятьсот миль вокруг прислали отряды для поддержки республиканских сил.
Вернувшись в декабре в Италию, Цезарь сразу же узнал о том, какое могучее войско поджидает его в Греции. Стремясь предотвратить дальнейшее кровопролитие, он предпринял несколько попыток начать переговоры с Помпеем, но каждый раз получал категорический отказ. Республиканцы заявили, что согласятся только на полную капитуляцию противника. И тогда Цезарь решил незамедлительно отправиться воевать в Грецию. Брут рассмеялся вслух, не обращая внимания на удивленные взгляды находившихся рядом с ним офицеров. Цезарь не послушался советов своих ближайших приближенных и приказал переправляться из Брундизия. Многие сочли его безумцем — отправлять семь легионов чуть ли не половинного состава в ночное плавание через пролив, где безраздельно господствовал флот Помпея… Да еще среди зимы. Но как почти всегда, смелая тактика Цезаря оправдалась — на следующий день вся его армия, не встретив никакого сопротивления, высадилась на западном побережье Греции.