Когда Петрей вернулся в спальню, она все еще молилась. Голос легата заставил ее вздрогнуть.
— Секунд — хороший человек, — сказал он. — И не лжец.
Ощущая горечь во рту, Фабиола повернулась к нему.
— Я тоже, — прошептала она, уверенная, что Секунд выдал ее.
— Патер все подтвердил. — Петрей улыбнулся. — Он уверен, что видение было послано тебе Митрой.
— Значит, ты веришь мне?
— Верю, — тепло ответил он. — Я окажу тебе помощь, о которой ты просила. Этого хочет бог.
Фабиола чуть не потеряла сознание от облегчения. Она выиграла.
Петрей подошел к ней сзади; шеи Фабиолы коснулось его теплое дыхание.
— Я еще никогда не спал с поклонницей Митры, — сказал он.
Фабиола закрыла глаза. За все нужно платить, горько подумала она. Неужели так будет всегда?
Легат обхватил ладонями ее груди и прижался к ягодицам.
Рука Фабиолы потянулась к его паху. До рассвета было еще очень далеко.
* * *
Петрей даже не спросил, куда она едет. Конечно, легионеры все расскажут ему, когда вернутся, однако этот великодушный жест многое говорит о человеке, подумала Фабиола. Помогать другому по собственной воле. Только потому, что тот попросил… Она криво усмехнулась. Помощь Петрея нельзя назвать совсем бескорыстной. Но хоть легат и переспал с ней, все же подчинился одному из главных принципов своей веры. Фабиола хорошо знала мужчин и понимала, что на его месте так поступил бы далеко не каждый. Хотя Петрей был одним из первых помощников Помпея, Фабиола желала ему добра.
То, что Фабиолу и ее спутников должны были проводить на север оптион и полуцентурия, которые прогнали фугитивариев Сцеволы, казалось хорошим предзнаменованием. В конце первого дня молодая женщина очень обрадовалась, увидев легионеров, которые окружали носилки, подаренные ей Петреем. Чем дальше от Рима, тем слабее закон. Ее отряд постоянно сталкивался с дезертирами, бандитами и нищими крестьянами, которые были способны ограбить и убить четверых путников, ехавших без охраны. Но никто не дерзнул бы напасть на сорок хорошо вооруженных воинов, и путешествие, продолжавшееся дольше двух недель, шло без всяких происшествий.
Следуя по римской дороге вдоль побережья и обойдя Альпы, они пересекли границу Трансальпийской Галлии. Фабиола впервые выезжала за пределы Италии и вдвойне радовалась, что у нее есть надежная защита. Хотя в этой местности часто попадались фермы, принадлежавшие гражданам Рима, однако земля была чужая. Страхи Фабиолы не могло развеять даже наличие военных постов. Большинство римлян знали, что галлы обидчивы и вспыхивают даже от малейшего намека на оскорбление. Мрачные обитатели крошечных деревушек, мимо которых они проезжали, казались Фабиоле опасными. Здешние мужчины, длинноволосые и пышноусые, одетые в мешковатые цветные штаны и подпоясанные туники, очень отличались от римлян. Их шеи и запястья украшали серебряные цепочки, практически у каждого имелся длинный меч, шестиугольный щит и копье. А все женщины ходили с ножами. Воинственный народ ненавидел своих хозяев.
Фабиола не могла объяснить им, что она сама бывшая рабыня и не имеет отношения к агрессивной внешней политике Рима. Для всех, кто видел ее, она была еще одной богатой римлянкой, проезжающей мимо.
Впрочем, оптион говорил ей, что здесь спокойно. Почти вся Трансальпийская Галлия находилась под властью Республики больше ста лет. К счастью, здешние племена не откликнулись на призыв Верцингеторикса взяться за оружие. Но чем дальше они продвигались на север, к районам, охваченным восстанием, тем сильнее становились опасения Фабиолы. По словам легионеров, служивших на постах и в городских гарнизонах, Цезарь потерпел крупную неудачу в Герговии, потеряв сотни воинов. После этого Верцингеторикс отошел к Алезии, укрепился там и стал ждать врага.
Битва титанов была в самом разгаре.
Оптион Петрея сопротивлялся, но Фабиола настояла на продолжении путешествия. Офицеру приказали выполнять ее распоряжения, и она не собиралась позволить ему забыть это. В одном из городков у границы они с Секундом обратились к оракулу, и знаки оказались благоприятными. Даже если пророчество было фальшивым, оно подкрепило решимость Фабиолы. Теперь она чувствовала, что обратного пути нет. Повернуть вспять не позволяли упрямство и гордость. Но дело было не только в этом. Если Цезарь проиграет битву у Алезии, ее планы рухнут. Если так, ей все равно, что будет дальше. Мать умерла; Ромул, скорее всего, погиб тоже; возможно, настал и ее черед.
Однако если Цезарь одержит победу, его честолюбие — а заодно и честолюбие Брута — не будет иметь границ. Более того, он станет любимцем черни. Подавленный Помпеем мятеж ничего не будет стоить по сравнению с победой, одержанной над сотнями тысяч свирепых воинов. Граждане Рима оценят ее особенно высоко, потому что Рим всегда боялся Галлии. Три с лишним века назад галлы ограбили столицу, что оставило неизгладимый след в памяти народа. Цезарь был обязан победить; только в этом случае Фабиола смогла бы продолжить поиски Ромула и выяснить, кем был ее отец.
Путешествие продолжалось.
До сих пор самой страшной его частью было бегство от Сцеволы. Но так было до тех пор, пока они не приблизились к Алезии. Ужас возрастал с каждой минутой. Но угроза исходила не от людей. Всего в дюжине миль от последнего поста легионеров лежали разоренные деревни и выжженные поля. Повсюду валялись вздувшиеся туши коров и овец, разлагавшиеся под ранним летним солнцем. Люди Верцингеторикса знали свое дело; они стремились лишить армию Цезаря провианта и фуража. Единственными живыми существами здесь были дикие звери и птицы. Людей не осталось — они либо бежали, либо присоединились к Верцингеториксу в Алезии. Все говорило о том, что война идет не на жизнь, а на смерть; Фабиола это понимала. Вряд ли вождь приказал бы соплеменникам уничтожить свое хозяйство без крайней необходимости. Урожай был погублен; это означало, что зимой есть будет нечего. Воюющие солдаты уйдут, а ни в чем не повинные женщины и дети еще долго будут умирать с голоду. От этой мысли у Фабиолы стыла кровь в жилах.
Но что она могла сделать? Одна женщина не в силах изменить агрессивную природу Республики и лучшего из ее полководцев. Как обычно, в ней взял верх здравый смысл. Изменить судьбу галлов ей не дано. Следовало заботиться о тех, кому можно помочь. В первую очередь о своих рабах. Фабиола решила обязательно найти того юношу, которого она пыталась спасти от фугитивариев. Мысль о том, что, по словам Сцеволы, сделали с ним, до сих пор мучила ее.
Впрочем, времени на долгие раздумья у нее не было.
За выжженной землей появились новые свидетельства жестокой войны. В нескольких милях от Алезии они наткнулись на мертвых и умирающих. Повсюду лежали галлы, бежавшие с поля боя или принесенные сюда товарищами, а потом брошенные ими. К счастью, боеспособных воинов видно не было, но испуганный оптион наотрез отказался идти дальше. Покраснев от смущения, он настоял на том, чтобы Фабиола с двадцатью легионерами спряталась в густой роще, находившейся в сотне шагов от дороги. Она с досадой смотрела вслед офицеру и остальным воинам, отправившимся на разведку.