Ну, беда, так беда».
Рита усмехается и, поднимая чашку, громко произносит:
– Счастливо оставаться!
Но даже прилично отравиться ей, неудачнице, не суждено. Мобильный! Разорви его…
Рита бессильно опускает чашку, опирается на стол руками и ждет, когда настырный звонок прекратится. Ей хочется пройти в комнату и посмотреть, кто звонит. Вдруг Михаил? Вдруг… все-таки есть надежда, и она совсем скоро обнимет Нику, и привезет ее сюда, и устроит ей уютный уголок? И спать они будут вместе на большой Ритиной кровати. И дочка не будет выпускать мамину руку из своих ладошек.
Рита бросается в комнату, хватает телефон. Маня… Это звонила Маня. Рита хочет выключить аппарат, но он оживает вновь. И снова это звонит настойчивая подруга.
«Переживает за мое самочувствие. А когда узнает, что Рита уже… Что все… Будет искренне страдать. Спасибо, Манюнь. Спасибо за все…»
Телефон все трезвонит, и Рита никак не решается отключить его. За звонком следует смс: «Абонент “Маня” оставил вам голосовое сообщение». Кашина слушает его.
«Рита, как ты? Что?! У меня миллиард новостей! Мы все поняли про рейдерский захват! Представляешь, наша вшивая канцелярка кому-то вдруг срочно понадобилась. У Супина есть подозрения – кому».
Маня понижает голос.
– Рит, ты только не падай, но Полкан сегодня ночует у нас с Алей. Если бы ты услышала мой звонок, то узнала бы все подробно. А так – мучайся до завтра! А если хочешь – рви к нам! Нужно выработать план сопро…
Время, отпущенное на голосовое сообщение, заканчивается, и Голубцова замолкает на полуслове.
Рита прижимает телефон к груди, о чем-то лихорадочно размышляя.
– Неужели есть Бог на свете? Не знаю… Но ангел-хранитель по фамилии Голубцова у меня есть!
Ритуся бросается к шкафу, достает свитер, джинсы, стягивает волосы резинкой. Прежде чем покинуть квартиру, она проходит в кухню и выливает отраву из чашки в раковину.
– Я – дома! – кричит Маня, входя в квартиру и ободряюще кивая Полкану, топчущемуся на коврике у двери.
– Ой, как ты поздно! Мы уж с Тосиком волноваться начали, – показывается из кухни тетя Аля.
«Тетка трезвая, это хорошо. К нам заявился Тосик – это плохо», – думает Маня и представляет Але смущенного Супина.
– Это мой коллега, Павел Иванович. Сегодня он погостит у нас.
Тетя Аля замирает, прижимая руки к воротнику стеганого халатика. Выглядит она обаятельно и комично, напоминая мультипликационный персонаж. Маленькая, хрупкая, с круглым одутловатым личиком, выдающим женщину, преданную крепким напиткам, но при этом пекущуюся о своей внешности. Морковные губки-бантики, нарисованные бровки, нарумяненные щеки-плюшечки, доверчивые и любопытные глаза. Ни дать ни взять – состарившаяся Минни Маус.
«Похоже, это и вправду добрейшее существо», – думает Павел Иванович, с достоинством кивая тетке.
– Простите за беспокойство. Я бы не осмелился потревожить вас, если бы не милостивое предложение Марии. Она вот выручила меня…
Аля перебивает главбуха, уморительно хихикая:
– Да что вы, Павел Иванович, гости Манечки – мои дорогие гости. У нас так редко кто-то бывает. Живем, как два тополя на Плющихе – старый да малый.
– Аль, при чем тут тополя? К тому же их было три! Давай, бери сумку, ставь чайник, – распоряжается Маня.
Чувствуется, что она привыкла верховодить. Полкан готов поверить в сумбурный рассказ Голубцовой, которым она развлекала его дорогой. Отношения с хозяйкой у Мани едва ли не родственные. Бывает, платит постоялица через пень-колоду, зато никогда не оставит тетку голодной и в бедламе. У них полный порядок. И в квартире, и в холодильнике. И вообще, Маня очень горда, что с ней тетя Аля пьет не так свирепо, как раньше.
В коридорчике показывается крупный молодой блондин с меланхоличным взором, залысинами на висках и бульдожьим прикусом. Он одет в байковую рубашку, треники и женские тапочки. Ни на одного известного мультипликационного героя он не похож, но достоин того, чтобы стать прототипом нового. Например, медведя-библиотекаря. Или моржа-краеведа.
– Привет, Трофим! Что это ты на ночь глядя? – не слишком вежливо приветствует гостя Маня.
– Мимо ехал… – вздыхает огорченно Трофим, которого домашние зовут Тосиком.
– Ну ладно, знакомьтесь и давайте уже есть. Страшно мы голодные.
– Я – нет. Я как раз не так давно… – опять пытается влезть со своими объяснениями-извинениями Полкан.
Но Трофим уже сует ему розовые тапки размера на два меньше нужных и философски изрекает:
– Да, все мы рассчитываем на что-то большее… Я вот сегодня кулебяку купил, а она с грибами оказалась. Хотел с мясом. Грибы, впрочем, тоже питательны…
Супин понимающе кивает и всовывает ступни в тапочки.
– Холодает? Неоспоримо… – ведет сам с собой диалог Трофим. – Глобальное потепление – лишь геополитическая игра. А, казалось, лето не обманет в этом году. Я, кстати, Трофим Седов – племянник Альбины. Служу большому пути.
«Только сумасшедших нам не хватает для полной сегодняшней радости», – обреченно думает Полкан, проходя за Трофимом в кухню.
– Опять тень на плетень наводишь, Тосик! – сердится Маня, накрывая на стол.
– Трофим хочет сказать, Павел Иванович, что он работает водилой на рефрижераторе. Гоняет «молочку» из Белоруссии. Давай, «большой путь», режь хлеб! – командует Маня.
Трофим послушно и кротко вздыхает:
– Этой женщине я не могу отказать ни в чем. Я люблю ее. А она меня – нет. Быть может, потому, что любит вас. И даже наверняка. Треугольный закон жизни.
Супин вытаращивается на Тосика. Маня краснеет, но, похоже, не слишком тушуется. Скорее, ее раздражают глупые сентенции Трофима.
– Ну, понеслась душа в рай! На прошлой неделе я, кажется, любила соседа Пупырникова.
– Нет! Пупырников категорически отпадает, – поджимает губы Трофим.
– Так, к столу, мои дорогие! – тетя Аля ставит на стол пузатую ароматную кастрюльку.
– Как знала, что гости придут, картошечку с тушенкой сварганила, – она смущенно и несколько виновато улыбается.
– Надеюсь, чекушку к приходу гостей не заготовила? – наступает на тетку Маня.
– По двадцать капелек на человека, Манечка, только для поддержания сосудов, – оправдывается Аля.
– Ну ладно, тащи, – машет рукой Маня. – У нас проблемы на работе. Требуется стресс снять, хоть я и не любитель таких средств. Вы как, Павел Иванович?
– Можно, честно говоря, – кивает Супин.
Ему вдруг становится спокойно и уютно среди этих чужих, странных и милых людей.