В новом свете перед глазами предстал тот ужасный разговор с Мурановым, который Влада вспоминала с болью почти каждый день. Затаенная злость на Гильса прошла, будто смытая волной услышанного. Печаль – вот что было в его глазах, когда он расставался с ней, а она этого не увидела, не догадалась, не поняла. Он, еще не зная, что Влада сама становится вампиром, разорвал с ней отношения, чтобы не причинять ей боли потом?
Не связываться, держаться подальше, избегать – вот какую тактику он избрал, но от этого, наоборот, ее всегда тянуло к Гильсу еще сильнее. Почувствовав, что ее снова обуревают лишние эмоции, Влада сдержала порыв подбежать к Гильсу и попросить прощения, сообразив, что извиняться ей не за что. Разве что за свои мысли, в которых она желала всей Москве провалиться… Когда лекция закончилась, лица у ребят были хмурые и озадаченные. Студенты подавленно покидали атриум.
Влада нашла пустую скамейку в вестибюле, уже по привычке выбрав такую, с которой не были видны окна в город, и решила успокоиться и переварить все услышанное в одиночестве. Только вот не вышло – рядом тут же плюхнулся Герка, которому надо было поделиться своими невеселыми мыслями, потом Холодов, Игнат, Ганц, а следом за приятелями и Гильс.
Минут десять все молча наблюдали, как завхоз, балансируя на стремянке, вешает расписание экзаменов зимней сессии и громко что-то напевает себе под нос.
Мимо проходили студенты, расстроенная Юлька Красавина пробежала, сморкаясь в платок, и глаза у нее были на мокром месте. Ганц озадаченно смотрел ей вслед, потом вздохнул.
– Кердык моему роману, – сообщил староста вампирского факультета. – Валькирия и вампир несовместимы. Мне уже пора девчонку себе искать из людей, Юлька не простит. Она-то думала, что я буду жить на заменителях крови, все надеялась.
Гильс понимающе усмехнулся, но промолчал.
– Мало того что мы живем под домовым правом, и нас маги достают, – Герка потряс в воздухе сжатыми кулаками, – так теперь еще и узнаешь, что когда-то тебе придется бросить девчонку, к которой ты привык! А если у меня будет сын, то он будет смотреть на ее фотку и шутить, что его матерью была румынская вампирша. Что за дерьмо жизнь у нас?!
– Нормально, – Гильс зевнул. – Гера, поменьше эмоций на эту тему. Это надо переварить и успокоиться, не будешь же целую вечность психовать. Да, Огнева?
Влада, которая не сразу поняла, что теперь это может касаться ее напрямую, кивнула.
Очень вовремя в проходной появился Алекс. Позванивая серьгой в ухе, он оглядывался, пока не заметил сидящих на скамейке ребят.
– Чего такие хмурые сидите, красавцы?! – поприветствовал их вампир. – Ну-ка, опять драться собрались?
– Нам сейчас на вампирологии такое рассказали… – буркнул Герка. – Короче, про румынских вампирш.
– Ах, вот оно что! – Алекс невесело рассмеялся. – Типа вы не знали, как же. Се ля ви.
Нечисть хмуро молчала, и Алекс перестал улыбаться, став серьезным:
– Да, ребят. Человек подростком узнает, что он смертен, и ужасается, а вампир узнает, что он вечная сволочь, и тоже не сильно этому рад. Скисли, я вижу. Эту лекцию обычно называют «урок жестокости», я после нее потом неделю не спал. Через это все проходят, ребятки, не парьтесь. Потом будет легче, уляжется в голове. Кстати, Огнева, как самочувствие после попытки убить сокурсницу?! Я все знаю, как видишь.
– Не издевайся, – Влада протянула руку: пальцы дрожали, на бледной коже яркими голубыми нитками проступили вены. – Вот… слабее стала, чем раньше. То злость, то апатия. Солнце глаза жжет.
– Нормально, – кивнул Алекс. – Перерождение идет, тебя швыряет. Сила будет сменяться слабостью, уверенность – страхом. Когда на вампира нападают или грубят ему, может произойти всплеск агрессии. Виктор Суморок тоже вряд ли бы спустил кому-то, если бы его назвали отродьем. Отойдем-ка в сторонку, Владиша, у меня есть для тебя новости.
Алекс и Влада, а за ними и Егор с Гильсом отошли от гардеробной и пересели на дальнюю скамейку, подальше от окон и посторонних глаз.
– У меня новости от ведьмака, – сказал Алекс. – Темнов текста заклятия по своим каналам не нашел, будет прорабатывать вариант с поиском у твоего деда.
– Но… как я объясню деду, что роюсь в его бумагах?
– Влада, ты искать этот текст не сможешь, да и появляться в Огоньково тебе не стоит. Кто-то из нас устраивать обыск в бумагах Вандера тоже не сможет, учитывая, что он, как маг, увидит того, кто зашел в янв…
– Что же тогда делать? – встревожился Егор. – Морочить Вандера нельзя…
– Для этого у нас имеется в доме у Вандера некий домовой, который всем вам хорошо известен, – многозначительно сказал Алекс. – Достаточно способный и хитрый малец.
– Диня? – Влада удивилась. – Разве можно ему доверить такое? Он же обормот!
– Да, Ливченко – редкий обормот, и особо надеяться на него не стоит, – согласился Алекс. – Но других вариантов у нас нет, Темнов проведет с ним беседу и припугнет как следует. Домовой перероет все книги и все тетради твоего деда. Крайний срок, когда мы будем принимать решение по плану «б», – это тридцать первое декабря. До этого дня из Универа не вылезать, Огнева. Ни шагу!
– Ну тогда у меня тоже новости, – грустно улыбнулась Влада. – В общем, за это время я научилась кое-чему. Я могу разозлиться и не сдержаться… но думаю, я смогу не убить человека, если захочу. Мне уже удается контролировать голод, я тренировалась на яблоках.
– И зачем тебе контролировать голод? – Алекс испытующе глядел на нее, да и Гильсу явно не понравилось услышанное.
– Если не удастся найти способ вернуть меня в полукровку, то…
Гильс присвистнул, а Егор возмущенно фыркнул, стукнув кулаком о свое колено.
– Тренировалась, чтобы умереть от голода и не убить никого из людей, – вслух высказался за всех Бертилов. – А-атлично! Зашибись! А мы, значит, будем все сидеть и смотреть на это, да?! То есть я тебе мороком помогал, чтобы ты в это время тренировалась умереть??
– Если не получится с поисками заклинания, тогда у нас есть самый последний и стопроцентный вариант, план «б»… – Алекс с улыбкой положил ей руку на плечо, но выражение лица у него было странное. Братья Мурановы переглянулись, и Влада успела уловить непонятное выражение, которое промелькнуло у обоих в глазах.
– Тема закрыта, – ответил Гильс. – Не вздумай, Огнева, не будет никаких подвигов и смерти.
В этот момент Фобос Карлович бросил свое занятие, пошатнулся на стремянке и громко завопил, тараща глаза на проходную:
– Опять он сюда притащился! Я его за километр уже чую!!!
В вестибюль из зловоротни ворвалось что-то маленькое и мохнатое, издающее громкое сопение. Отправленный на больничный после нервного срыва охранный домовой вкатился в проходную, ревниво оглядывая свое рабочее место. Увидав на стремянке Фобоса Карловича, он в один прыжок оказался рядом.