Он ловко огибал людей в толпе, постепенно ускоряя шаг. Мне пришлось бежать, несмотря на каблуки, и я смеялась, цепляясь за его руку.
– Куда мы идем?
– Увидишь. Это сюрприз.
Мы поднырнули под цветочную гирлянду, обогнули группку людей, которые с любопытством проводили нас взглядами, и выбежали за ворота. Впереди показалась центральная лужайка парка, и Рен попросил меня зажмуриться.
Когда он разрешил открыть глаза, я увидела, что стою у скамейки. Развешенные на деревьях бумажные фонарики заливали все вокруг мягким желтым светом, а посреди каменного дворика росло старое манговое дерево. Разноцветные бумажки с пожеланиями пестрели на его ветвях, негромко шелестя под ночным ветерком. Рен вручил мне ветку сирени, воткнул несколько цветочков в мою прическу и дотронулся до моей щеки.
– Ты обворожительная женщина, Келси, – сказал он, – особенно когда краснеешь, как сейчас.
– Спасибо, – улыбнулась я. На секунду трепещущие на ветру бумажки отвлекли мое внимание, и я воскликнула: – Какое прекрасное дерево! Наверное, здесь несколько сотен пожеланий!
– Так и есть. У меня до сих пор пальцы не разгибаются.
Я рассмеялась.
– То есть это все ты написал? Но зачем, ради всего святого?
– Келси… Мистер Кадам рассказал тебе что-нибудь еще о празднике? Например, о его происхождении?
– Нет. Может, ты расскажешь?
Рен усадил меня на скамейку, сел рядом и закинул руку мне за спину. Несколько мгновений он смотрел в ночное небо, потом показал рукой:
– Вот. Видишь эту звезду?
Я кивнула.
– Это Вега, а рядом с ней – Альтаир. Согласно китайскому преданию, Вега и Альтаир – влюбленные, которых разлучил Небесный царь. Он создал между ними широкую реку – Млечный Путь, и любящие остались на разных берегах. Но Вега так горько плакала в разлуке с любимым, что Небесный царь сжалился и разрешил им один раз в год встречаться друг с другом.
– На седьмой день седьмого месяца?
– Да. И вот когда Вега и Альтаир сходятся вместе, мы празднуем их воссоединение, вешая на дерево свои пожелания – в надежде, что счастливые влюбленные посмотрят на нас с небес и на радостях исполнят наши мечты.
– Очень красивая легенда.
Рен повернулся ко мне, слегка коснулся моих волос:
– Я увешал все это дерево своими желаниями, но все они – лишь разные оттенки одной мечты.
– Что же это за мечта?
Рен переплел свои пальцы с моими, хотя я видела, делая усилие, чтобы справиться с болью.
– Я мечтаю найти способ пересечь реку, разделяющую нас, и снова быть с тобой, – ответил он и поднес мою руку к своей щеке.
Я бережно убрала с его лба упавшую прядь волос.
– Я тоже об этом мечтаю.
Он обнял меня за талию, привлек ближе.
– Я не хочу, чтобы тебе было больно, – прошептала я.
– Не думай об этом, – отозвался он. Потом взял мое лицо в ладони и нежно поцеловал; он едва коснулся губами моих губ, но я почувствовала, как его руки задрожали, и мягко оттолкнула его.
– Тебе будет плохо. Отодвинься от меня, тогда мы сможем дольше пробыть вместе.
– Разве ты не хочешь, чтобы я тебя целовал?
– Хочу. Больше всего на свете хочу, но если можно выбирать, я предпочту просто побыть рядом, чем наскоро поцеловаться и опять остаться одной.
Он вздохнул:
– Как скажешь.
– На этот раз тебе придется покорить меня одними словами, без поцелуев.
– «Скорей бы снег пыталась ты зажечь, чем погасить огонь любви словами» [11] .
– Можно я прочитаю твои желания?
Рен улыбнулся:
– Если ты это сделаешь, они не сбудутся. Разве ты не веришь звездам?
Я встала, подошла к дереву и сорвала листочек.
– Шекспир, между прочим, сказал: «Порой своей судьбою люди правят, не звезды…» [12] Мы сами творцы своей судьбы. Мы изменяем свою жизнь так, как хотим. Я хочу, чтобы в моей жизни был ты. Я выбрала тебя прежде, выбираю и теперь. Нам нужно только свыкнуться с физиологическим барьером. Но я предпочитаю быть с тобой так, как сейчас, чем быть без тебя.
Рен подошел ко мне, обвил руки вокруг моего обтянутого платьем тела. Я прижалась щекой к его шелковой рубашке.
– Возможно, сейчас ты искренне к тому готова, но вскоре ведь можешь передумать. Тебе захочется иметь настоящую семью, детей. И если я никогда не смогу дать тебе это, нам незачем быть вместе.
– Но как же так? – прошептала я. – Ведь и ты можешь выбрать себе другую женщину и получить все это с ней! Разве ты никогда не передумаешь?
Он очень долго молчал:
– Я знаю, что хочу быть с тобой. Кишан был прав, когда сказал, что ты идеальная для меня женщина. Но правда, стимани, заключается в том, что мы можем желать чего угодно, но никто и ничто в этом мире не гарантирует нам исполнения желаний. Я не хочу, чтобы ради меня ты пожертвовала своим счастьем и всем, что для тебя дорого.
– Я пожертвую своим счастьем, если расстанусь с тобой. Давай больше не будем об этом сегодня, ладно?
– Но рано или поздно нам придется об этом поговорить.
– Ах, мало ли что может случиться в будущем! Возможно, к тебе вернется память, когда мы найдем очередной дар или выполним все четыре задания. Я готова подождать! А ты?
– Речь не обо мне. Речь о том, как лучше для тебя.
– Ты – самое лучшее для меня!
– Возможно, когда-то так и было.
– И осталось.
Рен вздохнул и отстранился.
– Ну что, вернемся?
– Нет. Ты обещал мне танец.
– Обещания надо исполнять. – Он протянул ко мне руку и спросил: – Вы позволите?
Когда я кивнула, он обвил обе руки вокруг моей талии и поцеловал меня в макушку. Я прильнула к нему, и мы стали двигаться в такт музыке.
Когда начался фейерверк, мы сели на скамейку и стали смотреть, как вспышки разноцветных огней полыхают в ночном небе. Рен обнимал меня одной рукой, стараясь не касаться кожи. Когда все закончилось, я сказала:
– Спасибо за дерево и за цветы.
Рен кивнул, легонько коснулся цветка в моих волосах.
– Это сирень. Когда мужчина дарит женщине ветку сирени, это означает, что он спрашивает ее: «Ты все еще любишь меня»?
– Ты знаешь ответ.
– Но мне хочется услышать, как ты его произнесешь.