Я уже был практически уверен, что нашел нужного персонажа, и начал искать другую информацию, о том, где можно найти эту женщину, но, помимо постоянных упоминаний в местных газетах, обычно характеризовавших ее как «одного из влиятельнейших граждан Сан-Джудаса», я практически ничего не нашел. В одной статье упоминался район Лос-Альтос, в другом — Вудсайд, но даже без прямого упоминания о том, что она там живет. Судя по многочисленным упоминаниям о ее «частых поездках» и «влиятельных друзьях по всему миру», она редко бывала у себя дома.
Оторвавшись от документов, я понял, что уже темнеет. Уже собирался уходить, как вдруг наткнулся на очень-очень интересный момент в одном из своих последних запросов. В старом выпуске «Сансет», хотите верьте, хотите — нет. Для тех, кто никогда не жил в Калифорнии, поясню, что «Сансет» изначально был туристическим журналом для пассажиров железной дороги «Саутерн Пасифик», но пережил саму фирму и до сих пор не потерял популярности. Это был журнал, в котором могли найти свои статьи любители путешествий, кулинарии и хороших домов, хорошо обеспеченные и те, кто лишь желал выбраться в этот круг. Если вам вдруг захотелось узнать, как лучше всего приготовить чиоппино из краба на восьмерых, как потом его лучше подать на улице, в беседке в вашем саду, летним вечером, при свете десятков мексиканских свеч в бумажных фонариках, то «Сансет» — ваш выбор.
И вот, к моему полнейшему изумлению, в номере за июль 1988 года, между статьями об алюминиевых шкафах с фигурной перфорацией, испанских закусочных-тапас, которые тогда были в новинку, и способах ухода за обширным садом в засуху — частая проблема в Калифорнии — я нашел статью, озаглавленную «Персидский оазис на холмах Калифорнии». И упомянутый сад-оазис принадлежал, конечно же, не кому иному, как «Знаменитости всего Залива и известному филантропу Донье Сепанте». Я вцепился в статью, внимательно проглядывая страницу за страницей, пропуская снимки садов с низкими стенами, прудами, кипарисами и плодовыми деревьями, пытаясь лишь найти фотографию неуловимой Доньи. Одну нашел, но она оказалась не слишком полезна — на ней, по большей части, была лишь ее рука, в которой она держала перед фотографом гранат. Совершенно идеальная и ухоженная рука, но это мне было без надобности. Прочитав текст, я тоже не нашел ничего полезного — кучу информации о садах в персидском стиле, но ничего более о самой мисс Сепанте, за исключением упоминаний о том, что «открывается вид на холмы Калифорнии» и «на золотые просторы долины Санта-Клара», той самой, которую позже стали называть Кремниевой.
Я уже снова решил, что с меня хватит и пора уходить, чтобы встретиться с амазонками, но мой взгляд упал на другую фотографию, поменьше. На ней были несколько квадратных бассейнов, украшенные мозаиками и выстроенные перед домом. Кадр был увязан с тем самым упоминанием о виде на долину Санта-Клара. В углу фотографии, поверх зелени и дорог, покрывающих пространство между ближайшим бассейном и заливом вдали, над деревьями что-то торчало, будто выставленный палец. Будто застенчивый человек, пытающийся подозвать официанта. Это была Башня Гувера, та, что стояла посреди студенческого городка Стэнфордского университета. Что важнее, башня представляла собой геодезическую фигуру, со стенами, сориентированными по сторонам света. Я выбрал изображение в самом лучшем имеющемся разрешении и отправил его на свою электронную почту. А потом отправился в железнодорожное депо, чтобы сесть в машину.
Девушки пребывали в боевом настроении.
— Мы взяли все! — сказала Галина. Она прищуривалась и наклонялась вперед, едва не утыкаясь носом в лобовое стекло. Видимо, прежде, чем давать ей ключи от машины, надо было спросить ее, не надо ли ей надеть контактные линзы, но уже было поздно.
— Все. Без проблем.
— Нет, одна проблема. Парень из «Пакаж Плюс», — радостно сообщила Оксана. Ее английский становился лучше, но иногда мне приходилось догадываться, что именно она хотела сказать. — Скорчил рожу, не хотел продавать порошок. «Твоего имени на этом нет!» — сказал он. «Здесь сказано Роберт Доллар. Ты не Роберт Доллар!» Но Галя сказала ему: «Если мы не американцы, не значит, что мы не работаем у американца!»
— Он всегда осторожничает, — ответил я. — Поэтому у меня там свой ящик. Я дал вам записку — вы ему ее показали?
— Говорила тебе, — сказала Галина Оксане. — Я ей говорю: «Где записка, Бобби дал нам записку». Но она сказала мне, что вы не дали.
— Забыла, — сказала Оксана, виновато глядя на меня. — Оставила в другой одежде.
— Ничего, — сказал я. — Я видел, чем он там торгует, так что он должен был вам дать то, что нужно.
— А потом, — продолжила Оксана, просияв, — Галина сказала, давай или мистер Доллар разозлится, плюс я тебя в нос щелкну.
— Стукну! — возмущенно сказала Галина. — «Стукну» я сказала.
Я закатил глаза. Судя по всему, мне придется заехать в «Пакаж Плюс» и извиниться.
— И мы купили это в магазине. Но зачем вам нужен сахар, Бобби? — спросила Оксана, протягивая мне семейную упаковку сахарного песка фирмы «Си энд Эйч». — Вы будете печь пирог?
— Ха-ха, — ответил я. — Да, собираюсь немного заняться готовкой. У меня завтра важная встреча, хочу напечь сладкого.
Я еще не рассказывал им о приглашении встретиться с фон Варенменшем и его дружками из «Черного Солнца», и вкратце обрисовал ситуацию.
Галина была так ошарашена, что свернула из полосы на обочину прямо на автостраде Вудсайд, что, даже посреди дня, до того, как начнется реально сильное движение, было действием неразумным. Ехавшие позади, которым пришлось срочно уходить в левую полосу, дружно нам засигналили.
— Вы не сделаете это! Вы не пойдете один! Они убийцы!
— Вернись обратно на дорогу, будь добра, — сказал я. — Я знаю, что делаю. Меня пытаются убить с тех времен, когда вы еще в детский сад ходили. Можешь заметить, я еще жив.
— Но вы не знаете этих людей. «Черное Солнце» — они очень, очень плохие. У них есть сила!
— Знаешь ли, большая часть тех, кто меня ненавидит — вообще не люди, — сказал я, но не стал заострять. Я был уверен, что амазонки до сих пор не знают, что я не просто обычный смертный чувак, и, если мне повезло, то и Бальван фон Варено-моченый и его сотоварищи тоже не знают. Понимаю, что все выглядит так, будто тайна моей личности — ни для кого не тайна, но только потому, что я имею дело с теми, кого хорошо знаю. Остальные жители Сан-Джудаса, знающие меня, думают, что я обычный парень, время от времени попадающий в странные ситуации.
По какой-то причине амазонки решили, что зрелище того, как я что-то буду готовить в одних трусах, — самое смешное, что они когда-либо видели.
— Знаете, леди, я делаю это не для того, чтобы вас возбудить. Я работаю с весьма опасными веществами, а у меня остались только одни нормальные брюки.
— Нет, хорошо, — сказала Оксана. — У вас очень красивая нога.
— Ноги, — поправила ее Галина. — У него их две.
— Может, ей особенно понравилась одна из них, — предположил я. — Дай мне вон ту пластиковую кружку, будь добра.